Земля на пересечении 13-ой и «М» в центре Вашингтона принадлежала Томми Робинсону с 1983 года, когда он за $63.82 купил на аукционе участок площадью 12 квадратных метров. По закону, построить что-либо на таком маленьком участке нельзя. Но закон предоставил Томми те же права, что и владельцам особняков на Массачусетс Авеню.
В 2005 году на этом месте решили строить десятиэтажный дом на 300 фешенебельных квартир. Строительная фирма потратила около $16 миллионов на «отселение» старого двухэтажного квартала магазинов, парикмахерских и прачечных. Многие из владельцев были приятно удивлены суммами, которые им выплатили. Налоговая служба оценила участок Томми в $3,590, но строительная фирма предлагала ему до «нескольких сот тысяч», только бы избежать проектирования нового здания в обход его земли. Томми, похоже, запросил больше, но ни он, ни фирма цифру мне тогда не назвали. Фирме надоело торговаться, архитектор спроектировал здание в форме буквы «С», и стройка началась. Участок Томми взяли в осаду с трех сторон – по закону, его участку полагается иметь подъездной путь.
Чтобы никто не ставил машины на его земле, Томми вбил в нее 4 рельсы, свернуть которые под силу будет разве что бульдозеру, и написал на них масляной краской NO PARKING и NO TRESPASSING. Но предотвратить людскую интервенцию сложнее, потому что на таком крошечном участке даже ставить забор не разрешается. Поэтому каждое утро он приходил в 7 утра и сидел на своей земле до 4 вечера, пока на стройке работали рабочие. Сидел в зной, дождь и снег. Под вой пилорамы, под грохот бетономешалок и компрессоров, под смешки рабочих-гватемальцев. Это и была его работа – охранять свою землю. Когда шел дождь, он надевал сшитую из промышленного полиэтилена накидку с прорезями для рук и головы. В холодные февральские дни на нем было по четыре пары штанов и рубашек, чтобы согреться, он раскачивался на ведерке или ходил взад-вперед, 4 метра туда, 4 метра обратно, как заключенный по камере. Под ведерком у Томми лежала снедь на ланч, бутылка с водой и завернутые в полиэтиленовый мешочек судебные постановления из отдела гражданских исков. В кармане наготове был фотоаппарат – чтобы фиксировать незаконные посягательства на его собственность.
Он охранял свой плацдарм от потенциальных нарушителей, главным образом, строительных рабочих, у которых с ним сложились непростые отношения, хотя Томми с ними никогда не разговаривал. Его упорство и непоколебимость вызывала иногда у оппонентов приступы иррациональной агрессии. Когда я спросил про Томми у крановщика, тот закурил и завелся не на шутку: «Он кретин и вымогатель! Ему деньги предлагали, а теперь поезд ушел. Мне положена работа, и я буду ее выполнять!» Как только на стройке появился кран, Томми подал на строительную компанию иск в Верховный Суд округа Колумбия за то, что стрела крана нарушает его воздушное пространство и потребовал компенсацию в $10,000 в день за право проносить грузы над его головой, потому что это подвергает его смертельной опасности. Когда над ним проплывало что-то особенно тяжелое, он делал инкриминирующий снимок, чтобы подшить его в дело. Или он фотографировал рабочих, которые показывали на него пальцами и зубоскалили: «Томми, дурачок, как только ты монатки свои собираешь и уходишь, мы на твоем пятачке пиво пьем и потом мочимся! Ты бы понюхал свою драгоценную землю, Томми!»
Строительная компания тоже не сидела сложа руки: она отгородилась от земли Томми проволочным забором и завесила его брезентом, чтобы рабочие не отвлекались. Когда строящееся здание вокруг Томми начало расти, она выдала ему каску, а потом сколотила над его участком деревянную крышу, чтобы на него, не дай Бог, действительно, не свалилось чего сверху. Ее люди тоже периодически охотились на Томми с видеокамерой, чтобы было чем в суде потрясти, а однажды даже вызвали полицию и скорую помощь – Томми якобы вышел со своего пятачка и специально встал под стрелой. Томми отбивался, но санитары-таки его увезли, а тяжба пополнилась обвинением в адрес строительной компанией в попытке подвергнуть Томми насильственной психиатрической экспертизе.
Томми вообще-то был не сильно ухоженным немногословным 60-летним дядькой, каких в Америке миллионы. Когда я подошел к его пятачку, он, увидев у меня фотоаппарат, предупредил меня, что он меня тоже сфотографирует, на всякий случай. О тяжбе со строительной компанией он распространяться не хотел, охотнее рассказывал про прошлое. Томми был больше бунтарь не против системы, а внутри ее. Он всегда трепетно относился к праву собственности, и 20 лет назад, когда его участок был единственным зеленым клочком за спиной кучки магазинов, почти каждый день заходил сюда прогнать мальчишек или алкашей, подобрать мусор на своей землице, если такой был, и потом просто сидел часами на складном стуле, если погода была сносная. Сам он, один из 11 детей, так никуда и не съехал из дома отца, находящегося в 10 минутах ходьбы от этого пятачка, и всю жизнь помогал вести хозяйство в семейном магазине игрушек и товаров для вечеринок, что помещается на первом этаже. В 1968 году во время негритянских волнений с двустволкой в руках вместе с отцом и братьями защищал магазин от мародеров. Магазин пережил многие другие бизнесы в этом квартале, хотя особенно приветливым я бы его не назвал: посетитель может войти лишь после того, как нажмут на кнопку дистанционного открывателя дверей. Как у ювелиров.
Томми никогда не брал с собой книжку, приемник или портативный телевизор. Он просто сидел на своей притоптанной земле и смотрел, как над ним растут этажи, как рабочие устанавливают стальные балки и заливают их цементом. «Смотрю, что они там делают. Может, чего-нибудь новенькое узнаю» – сказал мне он. Иногда к нему присоединялся его брат, и тогда они сидели вместе, не разговаривая, как два рыбака без удочек. Конец рабочего дня был близко, когда крановщик сливал остатки цемента в мусорный контейнер, но Томми не уходил до тех пор, пока тот не спускался вниз, и пока не заглушали движки. Когда рабочие уже тянулись к запаркованным машинам, начинал собираться и Томми. «Специально завтра приду на работу пораньше, чтобы потоптать твою землю», – почти беззлобно, больше по инерции, кричал ему один или другой. Томми как всегда молчал. По закону рабочие не могли появляться на площадке раньше семи. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Наконец, рабочий усмехался и говорил: «Ну, до завтра, Томми».
Томми ничего не рассказывал мне тогда о своих планах на будущее. Я подумал, что даже когда стройка закончится и здание будет заселено, он не вытащит из земли свои четыре рельса и не уберется восвояси вместе со своим белым ведерком. Если раньше он оберегал свой пятачок, когда ему угрожали лишь редкие мальчишки и пьянчуги, то когда в новом доме снимут квартиры яппи и будут топать через его участок к бассейну, не взирая на надпись NO TRESPASSING, ему придется охранять свой надел еще более рьяно. «И кому это понравится?» – сказал мне представитель строительной компании, тот самый, который вызвал скорую помощь. «Вот он будет тут сидеть, охранять свой вытоптанный клочок и глазеть на баб в бикини у бассейна, пока у какого-нибудь жильца не кончится терпение, и Томми не получит по голове пивной бутылкой! Скорее всего, придется оградить его стеной и насадить кустов, чтобы в глаза не бросалось. А он тогда, небось, подаст на нас в суд, что мы его вида лишили».
«Томми, а что будет, когда дом заселят?», спросил я его, уходя. «Я никуда не тороплюсь. Вон над балкой воробьи гнездо вьют. Наверное, только я один про это и знаю… Это моя земля, и я тут в своем праве. Мне хорошо, когда я сижу на своей земле». Эти слова про свое право он произнес за наш разговор, наверное, раз пять. И будь он последний чудак в Вашингтоне или алчный хитрюга, сообразивший, что можно урвать неплохих деньжонок, его право на эту землю в Америке неприкосновенно.
Без ловкого юриста, без связей в верхах, с одним лишь школьным образованием Томми сидел на своем ведерке, и с его ненасильственным демаршем вынуждены были считаться две немаленькие корпорации (строители и девелоперы). Его иски про воздушное пространство (на самом деле, землевладельцу в округе Колумбия действительно принадлежит «столп» над его участком высотой с Вашингтон-монумент!) брал в производство суд, на его вызовы приезжали полицейские патрули и т.д. То есть вся система, по сути дела, работала на Томми, невзирая на кажущийся абсурд происходящего, потому что за ним стоял закон. И этого было достаточно, чтобы сделать из неординарной ситуации нормальную.
Прошло несколько лет. Недавно дела привели меня в тот район Вашингтона, и я заглянул во двор нового дома с зычным названием «Джефферсон». Там, где раньше сидел на ведерке Томми, был теперь ровно постриженный газон. Дирекция «Джефферсона» на мои вопросы отвечать отказалась, и тогда я пошел в магазин игрушек. Меня впустили внутрь. Оказалось, что Томми не стало в 2008 году. Больше ни о чем со мной говорить не хотели. Я уже был у двери, когда откуда-то из подсобки раздался мужской голос: «Они заплатили нам по полной. Томми умер довольный. Так и напишите!».
7 responses to “Оборона Вашингтонского Пятачка”
Замечательный очерк про взаимоотношения и истинное противоборство человека и системы в миниатюре. Человек обычно как-то встраивается в систему, и не без пользы для себя. На первый взгляд Томми олицетворяет собой идеологического противника системы и блюстителя главного закона капитализма о неприкосновенности частной собственности. На самом деле к этой идеологии примешивается изрядная доля вполне определённого корыстолюбия. Переоценил он себя, свои возможности и привлекательность своей частной собственности. И ради чего он ввязался в эту борьбу? Чтобы не прослыть чудаком, надо соразмерять свои силы и возможности.
Уважаемый Алексей, извините что не по теме, но каждый раз, когда я проявляю любопытство и всё же захожу на очередной Ваш блог – сюжет, то невольно обращаю внимание на Ваше фото, фон которого представляется мне психоделическим. Он напоминает мне то фракталы, то фаравахар (особенно изображением внизу композиции), а ещё мне постоянно видится отсутствие головного убора, аналогичного тем, что часто мелькают в фильме “17 мгновений”. Вы уж простите, но это похоже, что не в первый раз со мной при виде Вашей композиции, один из моих ответов в ваши блоги даже напоминает об этом. Надеюсь, что это не неприязнь, и ассоциации не со зла. Я сейчас, как и тогда абсолютно трезв. Также, уверен, что ассоциации просто так у здорового человека не возникают. Я уверен, что у Вас предостаточно знаний и мастерства, чтобы корректно исследовать и пояснить явление подобного рода.
Михаил, Вы спросили про фон. Это тибетская танка у меня за спиной. А дальше я не очень понял, о чем Вы, извините.
А, я думал, что это Томми и есть! ))
Вроде даже и участок похож на фото, про тот, который описывал автор.
А, если по теме. Много людей на свете и все, разные. Так видно Богу угодно, иначе
жизнь была бы неинтересной и пресной. У каждого свои цели, стремления, своё мировоззрение и т.д. Один добивается верховной власти над людьми и заканчивает
свою жизнь в ссылке, как Наполеон или Меншиков, правая рука Петра Великого, а другой доказывает этим ” небожителям ” свою правду и уходит довольный в мир иной.
Все, мы- смертные, но одни навечно остаются в истории, а других, как Томми, забывают.
Замечательная статья!Вот если бы в России государственная система также оберегала частную собственность,процветание России было бы гарантировано на веки вечные.Таких как этот Томми, немало и в России. Но вот такой системы уважения частной собственности, таких механизмов её защиты и таких законов у нас и в помине нет.А жаль. Так что нашим людям и нашим властям (что есть две большие разницы) расти до таких историй в России и расти.
:-“…вся система, по сути дела, работала на Томми, невзирая на кажущийся абсурд происходящего, потому что за ним стоял закон. И этого было достаточно, чтобы сделать из неординарной ситуации нормальную.”
да, именно когда система за человека, а не против него; когда всё для него, а не против; когда каждого в отдельности человека уважают, а не гонят; когда закон уважает существующее право собственности и право выбора -вот и страна процветающая с довольнымы гражданами уважающими закон. а уж в России людей пытающихся уважать закон и возлагающих на него надежды и упорных, поверьте немало.