Трумен Капотэ: на чужой крови

Posted November 29th, 2011 at 6:53 pm (UTC+0)
4 comments

Труман Капотэ

28 ноября исполнилось 45 лет одному самых любопытных светских балов 20-го века, устроенному Труменом Капотэ в нью-йоркском отеле «Плаза». Но прежде, чем рассказывать об этом событии, думаю, будет нелишним напомнить читателям, что это был за писатель и человек…

Хэмфри Богарт сказал про него: «Он настолько необычен, что сначала становится не по себе, но зато потом хочется повсюду носить его с собой». Трумен Капотэ, друг знаменитостей и автор экстравагантных выходок, известен не меньше, чем Трумен Капотэ, блестящий стилист и автор таких популярных романов как «Завтрак у Тиффани» и «Хладнокровное убийство». Если первый принес ему славу лишь после одноименного фильма в постановке Питера Сэллерса с Одри Хэпберн в главной роли, то второй, основанный на трагических событиях в канзасском городке Холкомб, стал бестселлером сразу по публикации и сделал писателя знаменитым за пределами узких литературных и кино-кругов.

Капотэ родился в Новом Орлеане в 1924 году и воспитывался тетками в Монровилле, штат Алабама. Когда мать вышла замуж второй раз, он переехал к ней в Нью-Йорк. В семнадцать лет он получил место в журнале «Нью-Йоркер», где носился по коридорам в бархатном плаще-накидке, походя на Оскара Уайлда своими длинными золотыми волосами и шокируя коллег склонностью к театрализации. Его рассказы стали печататься в престижных журналах, и в 1946 году он получил за них премию имени О’Генри. В 1948 году увидел свет его первый роман «Другие голоса, другие комнаты», где ранимый мальчик в поисках отца попадает в объятия развратного трансвестита. Забрезжил «голубой» рассвет в американской литературе, заговорили о книге и о ее обложке с вызывающей фотографией молодого автора, чей высокий свистящий голос все чаще звучал на светских вечеринках богемного Нью-Йорка. Его стали приглашать «для разнообразия», его остроты стали повторять, его манеру одеваться уже не рассматривали как вызывающую, а находили оригинальной.

С конвейером популярности Капотэ обращался так же умело, как и со словами. Он появлялся в нужных ресторанах и барах, заявляя, что собирает материал о повадках элиты для следующей книги, и скоро преподнес читающей публике подарок в виде «Завтрака у Тиффани», после чего сливки общества полностью приняли его к себе. Помимо броских костюмов он постоянно шил себе необыкновенные истории про интимные связи с людьми, которых едва знал или даже никогда не встречал (как например, Грету Гарбо). Он разбрасывал намеки об отношениях с мужчинами, которые не были замечены в пристрастиях к однополой любви. Он любил прокатиться на яхте с Глорией Вандербильд, навестить Чарли Чаплина в Швейцарии, отужинать с Грэйс Келли и принцем Монако Ренье, сфотографироваться с Мэрилин Монро и воткнуть шпильки писателю Гору Видалу, с которым соперничал всю жизнь.

У него был нюх на проекты, сулящие максимальную отдачу. В декабре 1955 года, когда Капотэ был в самом разгаре работы над «Завтраком у Тиффани», под капель оттепели в гастроли по СССР отправлялась американская труппа «Эвримен-опера». Впервые после революции преимущественно черные артисты везли в Москву и Ленинград «Порги и Бесс». Капотэ почуял уникальность момента и, закутавшись в трехметровый желтый шарф, отбыл в холодную Россию. Результатом поездки стала книга «Музы не молчат». В 1957 он без приглашения всплыл в Токио на съемках фильма «Сайонара» и при до конца невыясненных обстоятельствах вывел на откровенность Марлона Брандо. Капотэ записал в дневнике, что замкнутый и чурающийся интервью Брандо «без передышки говорил 5 часов как образованный негр, старательно демонстрируя выученные им длинные слова». Когда в журнале «Нью-Йоркер» вышла статья «Граф у себя в покоях», где самое сокровенное актера было вынесено на всеобщее обозрение, Брандо крушил мебель и кричал, что убьет Капотэ.

«Секрет искусства брать интервью в том, чтобы другой человек считал, что это он вас интервьюирует», признавался впоследствии Капотэ. «Вы рассказываете ему о себе и медленно так плетете паутинку, чтобы он начал откровенничать. В конце концов, когда вам изливают душу, черная неблагодарность не поделиться какими-то своими проблемами». Эта тактика приносила плоды и в жизни. У Капотэ была ярко выраженная потребность быть признанным не только в кругу литераторов, но и в высшем обществе. Он откровенничал о себе, когда гомосексуализм еще не стал предметом коктейльных разговоров, и люди велись на его шокирующую открытость и рассказывали ему про себя. Его считали прекрасным слушателем, и многие дамы света держали «культурного душку» Трумена за конфиданта и лучшего друга, не страшась перехода дружеских отношений в интимные. У него даже был круг из пяти-шести постоянных обожательниц, которых он называл «мои лебедушки» и в обществе которых он постоянно появлялся. Среди его многолетних друзей были Ли Радзивилл, сестра Жаклин Кеннеди, и Кэтрин Грэм, владелица газеты «Вашингтон Пост».

На свой талант доверительного собеседника Капотэ и рассчитывал, когда, прочитав в «Нью-Йорк Таймс» короткую заметку о том, что в тихом канзасском городке Холкомбе убийцы вырезали образцово-показательную семью Клаттеров, закупился любимыми деликатесами и поехал мерять реакцию местных обывателей на кровопускание. Ему вызвалась помогать подруга детства Харпер Ли, сама талантливая писательница на пороге славы после выхода романа «Убить пересмешника», где один из героев, Дилл, был списан с маленького Капотэ: «Дилл носил голубые льняные штанишки, которые пристегивались к рубашке, его волосы были почти белые и облепляли голову как утиный пух…. Когда он рассказывал нам всякие небылицы, его голубые глаза то вспыхивали, то темнели, смех у него был пронзительный и счастливый, и он любил теребить себя за клок волос, похожий на коровий язык».

На 11 тысяч населения Холкомба приходилось 22 церкви, и все они заполнялись по воскресеньям. По словам Харпер Ли, «для местных Трумен был все равно, что инопланетянин». Некоторые даже говорили, что это убийца вернулся на место преступления, и теперь расспрашивает жителей, чтобы посмотреть, как содеянное отразилось на их жизни. То, что он представлялся журналистом из «Нью-Йоркера» не улучшало ситуацию: в Холкомбе у журнала было столько же подписчиков, сколько и в Москве. В полиции от него отмахивались как от назойливой мухи. Капотэ ел черную икру, которую ему присылали «лебедушки», и не отступал. И постепенно ему удалось развернуть отношение родственников и соседей Клаттеров в свою пользу. Он охотно распространялся про странную и манящую жизнь за пределами городка и умудрился прослыть любопытной «штучкой» и здесь. Его стали приглашать скоротать вечерок. Капотэ как раз был в гостях у следователя, который вел расследование, когда тому позвонили: в Лас Вегасе задержали двух бродяг с уликами. Они быстро признались, что убили Клаттеров с целью ограбления, но им не повезло: те никогда не держали дома наличных.

Арест Дика Хикока и Перри Смита кардинально изменил замысел книги. Портрет городка, его обитателей и жертв теперь становился фоном для экскурса в сознание убийц. Капотэ принялся методично реконструировать историю их жизни. Для этого их надо было убедить, что у Капотэ с ними общая цель, и его благо – это их благо. У Капотэ с преступниками завязались сложные отношения, особенно с Перри Смитом, который был с ним почти одного роста и тоже жаждал быть признанным; каждый из них видел в другом человека, которым мог бы стать. Между ними действительно было много общего: безотцовщина, пьющие матери, уход в искусство (Перри сочинял песни, мечтал стать музыкантом) как к средству вызволения из ям жизни. В Перри Капотэ видел свою темную сторону, воплощение кошмаров и страхов, высказанных в ранних рассказах. Капотэ для Перри олицетворял признанного автора, которым Перри хотел бы стать. Судьба сдала им разные карты.

В течение следующих 5 лет с момента первой встречи и до казни Хикока и Смита в 1965 году Капотэ проговорил с ними сотни часов и обменялся с ними сотнями писем. «Хладнокровное убийство» не отпускало писателя ни на минуту. Где бы он ни оказался – на приеме в Белом доме или со своими друзьями-миллионерами в Швейцарии, где Капотэ продолжал работать над книгой, он не переставал думать и говорить о ней. Два отморозка в камере смертников и жители Холкомба безраздельно владели его сознанием. Он опять и опять ездил в Канзас и благодаря огромной по тем временам взятке в 10 тысяч долларов получил возможность видеть Хикока и Смита практически без ограничений и свободно переписываться с ними. Ожидание казни и постоянные отсрочки изматывали их. Они видели в Капотэ единственного друга и помощника, ревниво следили, сколько времени он проводит с каждым из них и требовали друг у друга письма Капотэ. Обоих волновало, какими они предстанут перед читателями в его книге. Их аппеляции в Верховный суд с просьбой о замене смертной казни на пожизненное заключение строились на отсутствии преднамеренности. Преступники подозревали, что Капотэ в книге придерживался обратного мнения. И были правы. Капотэ уходил от ответа, заверяя их, что он еще не садился писать этот эпизод и что вообще неизвестно, закончит ли он книгу. Когда они узнали о названии книги, Капотэ пустился убеждать их, что их обманывают. К этому времени ему оставалось дописать последние 40 страниц с описанием их казни.

Их бесконечные аппеляции вызывали у Капотэ приступы уныния и беспокойства. Он жаждал поскорее закончить книгу, но это означало бы смерть тех, кто почитал его за благодетеля. «Дело не в том, нравятся ли мне Дик и Перри», объяснял он в одном интервью, «Это все равно, что спросить «нравишься ли ты сам себе?» Дело в том, что я знаю их так же хорошо, как я знаю себя»! Он уже дал критикам и друзьям почитать черновики и знал, что написал шедевр. Несмотря на резко отрицательную позицию по отношению к смертной казни (он называл ее «узаконенный садизм»), судьба его книги зависела теперь от того, как скоро Хикок и Смит задергаются в петле. Известие с окончательным днем исполнения приговора застало его в Швейцарии. Хикок и Смит просили его приехать, он не хотел. Они надеялись, что он сможет им помочь с очередной отсрочкой, но он не отвечал на их письма и, уже будучи в Канзасе, послал им телеграмму, что ему не разрешают с ними видеться. Они знали, что это была неправда. Капотэ оказался не в состоянии примирить в себе требования книги и мольбы ее героев. За час до смерти Смит написал ему письмо: «Спасибо тебе за дружбу. Твой друг навек, Перри».

На казнь Капотэ приехал в сопровождении своего редактора из издательства «Рэндом Хаус», в сейфе которого дожидалась своего часа рукопись «Хладнокровного убийства». Он обмолвился несколькими словами с каждым из убийц. Первым был повешен Дик, через 20 минут пришла очередь Перри. «Было бы бессмысленно просить прощения за то, что я сделал. Даже неуместно. Но тем не менее, я прошу прощения», были его последние слова. Вернувшись в Нью-Йорк, Капотэ в слезах обзванивал знакомых и говорил: «Все было сделано, чтобы их спасти». Потом заказал два простых гранитных надгробия на тюремное кладбище. Его самая знаменитая книга, над которой он работал шесть лет, наконец, обрела концовку.

4 responses to “Трумен Капотэ: на чужой крови”

  1. Горак says:

    Отлично, спасибо!
    В высшей степени интересно.
    PS Небольшая опечатка, увы
    – Трумен ( ближе к концу текста), хотя в заглавии Труман.
    «для местных Трумен был все равно, что инопланетянин».
    Хотелось бы единообразия–чтоб знать, как правильней.
    Спасибо!

  2. Горак says:

    Как буддиста, меня порадовала тханка с Буддой Медицины ( Сандже Менла по тибеццки )

  3. Д.Г.Анохин says:

    Ну и циник этот Капотэ!В России и в голову бы никому не пришло так себя вести с приговоренными к смерти.Полная безнравственность.

  4. anna-nina says:

    Всё же я хочу сказать в защиту Капоте: ему не нужна была смертная казнь как развязка, и если бы эту пару помиловали – всё равно получился бы шедевр, ибо в романе этом самое потрясающее (помимо литературных приёмов) – это то, что преступники и жертвы показаны как одна большая семья… Вспомните заседания суда:любой преступник мог бы быть жертвой, а любая из жертв при других обстоятельствах могла быть преступником. Разорившихся родителей убийцы (Рика) принимают у себя ролственники убитых… Мальчик-сокамерник, убивший родителей, спокойно ждёт казни… Хикок перед виселицей прощается с прокурором, со смехом: “Ну, до скорого свидания!” …И тот, в самом деле, вскоре умирает… Вот это и есть ” В холодной крови”- где автор предпочёл отсутствовать.

Leave a Reply to anna-nina Cancel reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

Автор

Автор

Алексей Дмитриев: Жил в Питере, учился на Восточном. Уехал в Индию на стажировку, которая затянулась до сих пор. После аспирантуры Пенсильванского университета по индологии получил MBA в Джорджтаунском университете и принялся ковать корпоративную карьеру на просторах от Польши до Бангладеш. Потом вспомнил, что все-таки гуманитар, и сделал из писательства ремесло. Много езжу по миру и потом пишу про него. Когда спускаюсь с гор или всплываю из глубин, борюсь с дочками за чистоту великого и могучего.

Наши блоги

Календарь

November 2011
M T W T F S S
« Oct   Dec »
 123456
78910111213
14151617181920
21222324252627
282930