С наращиванием контингента американских войск в Афганистане в период первого президентского срока Барака Обамы, естественно выросли и логистические потребности этой группировки. Опасения по поводу уязвимости транспортного коридора, проходящего через Пакистан, стали причиной созданию Вашингтоном с помощью НАТО так называемого «Северного распределительного маршрута»  Northern Distribution Network, NDN). NDN – это коммерческая система логистики, связывающая балтийские и каспийские порты с Афганистаном через Россию, Центральную Азию и Кавказ. Хотя эта транспортная система никогда не использовалась в полной мере, как того хотели сторонники ее создания, однако она оказывает значительное влияние на геополитику Евразии.

С одной стороны, транспортный коридор стал «мотором» углубления сотрудничества США с транзитными государствами. С другой стороны, эти государства смогли получить инструмент прямого давления на Вашингтон. Согласно Белому дому, Северный распределительный маршрут был одним из ключевых достижений неудачной политики «перезагрузки» отношений США и России (хотя Москва, скорее всего, в любом случае поддержала бы сеть, так как наличие воюющих войск НАТО в Афганистане было в интересах России).

В настоящее время Северный маршрут используется в обратном направлении: НАТО необходима транспортная сеть, чтобы вывести свои войска из Афганистана в 2014. В марте, на пике украинского кризиса, некоторые американские чиновники высказали опасения, что слишком жесткий ответ России в связи с Крымом может поставить под угрозу сотрудничество по этому маршруту. Для российских подрядчиков проект представляет серьезный финансовый интерес (их доход составляет приблизительно миллиард долларов ежегодно). До сих пор Москва продолжает сотрудничество по этому проекту, несмотря на то, что США приостановили все прямые военные отношения с Россией.

С окончанием миссии НАТО в Афганистане, многие в регионе стали рассматривать этот маршрут как потенциальную коммерческую транспортную сеть, связывающую страны Евразии. Сторонники такого подхода говорят о том, что эта сеть позволит активизировать торговлю между Европой, Индией, Пакистаном, Афганистаном и странами бывшего СССР. США также рассматривают Северный распределительный маршрут как часть стратегии современного «Шелкового пути», который, как надеется Вашингтон, увеличит политическое и экономическое сотрудничество в регионе.

О будущем северного распределительного пути и его возможной коммерциализации, важной, в особенности для таких небольших стран как Латвия, рассказал в Вашингтоне директор Латвийского института международных отношений Андрес Спрудс, выступая на организованном Институтом Центральной Азии и Кавказа семинаре в Университете Джонса Хопкинса. Спрудс убежден, что усилия НАТО, направленные на стабилизацию ситуации в Афганистане, принесли смешанные результаты: сохраняются проблемы с безопасностью и государственным строительством. Однако Латвия, в то же время, рассматривает использование Северного распределительного коридора в период после вывода войск НАТО из Афганистана, как возможность для более конструктивного сотрудничества в регионе.

«Латвия стремится стать узловым центром региональной транспортной системы, местом встреч и принятия решений, – сказал Спрудс. – Латвия вскоре будет главенствовать в ЕС и хочет стать региональным центром со связями с Индией, с Пакистаном и с Китаем».

По его словам, в создании Северного маршрута ключевую роль сыграла политическая воля участников проекта. Однако сейчас сотрудничество в сфере торговли и транспорта становится все более значимым.

По мнению Спрудса, украинский кризис придал проблеме транспортных сообщений в Евразии новую актуальность, хотя усилил среди партнеров сомнения в будущем Северного маршрута.

«События в Украине до предела усложнили то, что должно было быть игрой с обоюдной выгодой», – считает Спрудс. Он также отмечает, что любые амбициозные транспортные проекты в регионе уязвимы перед соперничеством мировых держав. Так как почти 80% латвийский портов связаны с Россией, латвийские бизнесмены обеспокоены тем, что из-за европейских санкций не смогут вести нормальный бизнес с Россией.

Официально Латвия поддерживает санкции ЕС против России, однако в стране есть бизнесмены, призывающие к максимальной осторожности.
Широкие разногласия между Россией и Западом привели к тому, что будущее региональной безопасности и участие Москвы в Северном распределительном маршруте отныне очень туманны. Пока неясно, говорит Спрудс, будет ли Россия частью какого–либо евразийского проекта, основанного на северном транспортном маршруте.

«Глава российских железных дорог Дмитрий Якунин, давний союзник Путина, говорил о транс-евразийской транспортной системе безопасности, – отметил Андрес Спрудс, и добавил, – Однако за этим вопросом всегда стоят политические цели».

Поставив перед собой риторический вопрос: чего же хочет в связи с последними событиями в Украине Владимир Путин? – эксперт ответил, что российский президент видит геополитический вакуум и ищет пути его заполнения. По его словам, Москва боится стать периферийной империей, а Путин рискует попасть в капкан собственной патриотической риторики.

Целям Латвии относительно использования Северного распределительного маршрута могут помешать два значительных препятствия.

Во-первых, любое сотрудничество с Ираном, необходимое для успеха маршрута, будет оставаться неясным до тех пор, пока остается неясным будущее иранской ядерной программы.

Во-вторых, помешать латвийским планам может Китай, у которого есть свои транспортные и экономические приоритеты в Центральной Азии. Торговые пути через Китай дают Центральной Азии более безопасное и быстрое транспортное соединение с Европой, Юго-Восточной Азией и Россией.

Как отметил в одной из своих статей директор Института Центральной Азии и Кавказа при университете Джонса Хопкинса Фредерик Старр, который вел дискуссию, торговля может быть успешной лишь в экономически преуспевающей среде. Поэтому необходимы дополнительные ресурсы для развития Афганистана и региона в целом – как условие для того, чтобы Латвия успешно использовала потенциал Северного распределительного маршрута.

Дональд Дженсен