Две картинки: найди десять отличий – в эту детскую игру предложила на этой неделе российской публике сыграть председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, заявив, что она и покойная британская «железная леди» – Маргарет Тэтчер очень похожи как женщины-политики.

«Я преклоняюсь перед этой женщиной. Я смотрела ее биографию и поняла, что у нас с ней очень много общего», – заявила журналистам госпожа Матвиенко.

Так называемое сходство, по словам российской «железной леди», проявляется в том, что они обе учились в одинаковых институтах и в студенческие годы были общественными активистками. «Мы обе начинали в молодежном политическом движении. Далее работали в парламентах и правительстве…» – пояснила Валентина Ивановна.

Думаю, что на самом деле в политической биографии двух женщин-политиков гораздо больше отличий, чем какого-го чисто формального сходства. Я вот не припомню, чтобы образец британского консерватизма и политической цельности миссис Тэтчер была как Матвиенко сначала беззаветным комсомольским вожаком, потом плавно перешла из коммунистической в капиталистическую партию, а затем единогласно (пардон, при одном воздержавшемся) избралась бы спикером Сената, предварительно набрав на каких-то спецорганизованных местных довыборах 95 процентов голосов.

Правда, есть и специфическое отличие. В свое время по воле британской королевы баронесса Тэтчер стала пожизненным членом Палаты лордов, а вот спикер Матвиенко все еще формально может лишиться места в российском Сенате. Хотя ситуация в стране развивается так стремительно, что не удивлюсь, если по милости российского некоронованного монарха Валентина Ивановна тоже скоро получит какой-то пожизненный пост или даже фамильное дворянство.

Удивляет другое – чрезвычайная скромность современной кремлевской элиты, где чиновники, даже представления не имея, что такое реальная политическая борьба в оппозиции, мнят себя «фигурой, равной Черчиллю». Помнится, сурковская пропаганда одно время пыталась провести параллели между победителем «Великой депрессии» Франклином Делано Рузвельтом и «реформатором» Владимиром Владимировичем Путиным. При этом ненавязчиво проталкивалась идея, что вот, дескать, выдающийся американский президент тоже избирался четырежды на высший государственный пост, а мы что, лыком шиты?

Не исключаю, что сравнения с Рузвельтом и Тэтчер – это еще цветочки. Придет время, когда генерала армии Шойгу начту сравнивать с Александром Македонским, а вечного депутата Жириновского с Цицероном…

Но вернемся к месту женщины в российской политике. Увы, это место вот уже два столетия – после 18-го – «женского века» в русской истории – остается вакантным. Я не беру в расчет советских бутафорских барышень-крестьянок, батрачек-«членов правительства» или нынешних думских спортсменок, актрис и певиц, роль которых зачастую сводится к примитивной прокремлевской политической массовке. Я о тех, кто как Тэтчер реально готов поставить перед собой политическую цель: во-первых, прийти к власти, а, во-вторых, реализовать свою программу.

Возможно, в качестве недавнего исключения можно было бы назвать Оксану Дмитриеву. Она перед выборами 2012-го года попыталась заявить о своих президентских амбициях, но была почти сразу остановлена партийной машиной справедливороссов во главе с Сергеем Мироновым. А жаль. Жаль, потому, что сегодня на зачищенном Кремлем политическом поле, где давно правит бал серость, именно яркая женщина-политик могла бы составить конкуренцию не только всяческим тандемам, но и нафталиновым псевдооппозиционерам типа Зюганова, Жириновского и Ко.

Маргарет Тэтчер ушла из жизни, а вместе с ней ушла целая эпоха, та эпоха, которая в России еще даже не наступала. Даже спустя два десятка лет после завершения карьеры Тэтчер тема женщины-национального лидера остается актуальной не только для России, но и для многих других стран. Например, для тех же Соединенных Штатов. Впрочем, есть основания предполагать, что в Америке эта тема может получить развитие в самой ближайшей перспективе – уже на выборах-2016.

Что же касается России эпохи Путина, то здесь пока как в королевстве кривых зеркал каждый из властей предержащих выбирает себе то отражение, которое ему больше всего приглянулось. И не скромничает, сравнивая себя с классическими персонажами.

Фото АР

Из всех комментариев по поводу странной смерти Бориса Березовского я обратил внимание на одно – короткое, но многозначительное анонимное замечание в Интернете: «Жаль, что он умер так рано и не дожил до того, как над ним наконец бы свершилось правосудие…» Уж не знаю, какое именно правосудие имел в виду неизвестный автор. Хочется верить, что все-таки не «басманно-хамовническое». Но эта фраза заставила еще раз задуматься об увековеченной классиком антитезе о преступлении и наказании в применении к современной России.

За два с лишним постсоветских десятилетия в России было совершенно столько грандиозных преступлений, которых бы с лихвой хватило на доброе столетие истории какого-нибудь средней руки европейского государства. Однако практически никто из фигурантов подобных «преступлений века» так и не попал на скамью подсудимых. И пока нет никаких оснований полагать, что кому-либо из ныне здравствующих «вершителей народных судеб», причастных к этим преступлениям, придется ответить за них по закону.

Конечно, не стоит утверждать, что такая безнаказанность – это сугубо российское изобретение. Но учетом масштабности преступлений, именно в современной России риторическими остаются вопросы: кто же все-таки ответил за расстрел собственного парламента, за бомбардировки российских городов в Чечне, за массовую гибель мирных граждан при их освобождении, за окутанные тайной взрывы жилых домов в Москве, за вопиющее разграбление страны в ходе так называемой «прихватизации», наконец, за беспрецедентные фальсификации при проведении выборов?

Правда, мне приведут в пример знаменитое дело ЮКОСа и его главы Михаила Ходорковского, который уже десять лет как находится за решеткой и которого кремлевская пропаганда попыталась сделать козлом отпущения за все российские грехи «лихих девяностых». Но ведь сегодня даже сторонники Путина признают, что дело Ходорковского так же мало имеет отношение к разрекламированной Кремлем «борьбе с олигархами», как, например, сталинские военные чистки к укреплению боеспособности Красной Армии.

Но вернемся к покойному Борису Березовскому. Незадолго до его смерти, такой же загадочной, как и вся его жизнь, по российскому государственному ТВ был показан «фильм-расследование» с тривиальным для подобных телеагиток набором обвинений, призванных продемонстрировать, каким, оказывается, мягко говоря, «нехорошим» политиком и просто человеком был Борис Абрамович Березовский. Авторы фильма много снимали, много летали по всему миру. Причем – даже на специально заказанном вертолете прямо над английским дворцом опального олигарха. Разумеется, расспрашивали людей, хорошо знавших бывшего «серого кардинала» Кремля. Но только «расследователи», разбирая много версий и просто политических сплетен, так и не удосужились задаться вопросом: почему именно Березовского многие фигуранты российской политики 1990-х считают непосредственно причастным к появлению Путина в Кремле для спасения клана Ельцина?

Кстати, тем, кто начинает забывать об обстоятельствах назначения Путина на должность и.о. президента 31 декабря 1999-го, хочется напомнить его первый указ на этом посту: о гарантиях личной неприкосновенности и пожизненных льготах первому главе российского государства Б.Н. Ельцину.

Правда, самому Березовскому Путин таких гарантий не давал. И не удивительно. Вспомним известный еще со времен Макиавелли политический принцип: с кем идешь во власть, с тем не властвуй. И потом ведь люди обидчивы и злопамятны. Тем более – на вершинах власти. Трудно, наверное, простить даже своему «крестному отцу» фразу о том, что в этой стране он за полгода и из обезьяны сделает президента…

Сразу после смерти Березовского от пресс-секретаря Путина стало известно о недавнем «покаянном» письме опального олигарха президенту РФ, в котором он якобы извинялся за свои ошибки и просил разрешения вернуться на родину. Текст этого «личного письма» (если оно действительно существовало), скорее всего, станет известен только в послепутинскую эпоху.

Но эта история в очередной раз показывает специфику современной российской политической жизни. Можно, оказывается, совершить тягчайшие преступления против государства и общества (а ведь именно в этом до сих пор обвиняется Березовский), а потом вести какой-то торг с властью и с правосудием. А о том, что такой торг, в принципе, возможен и успешно ведется, можно догадываться по многим делам, связанным с коррупцией в России уже в 21-м веке – начиная от дел Владимира Гусинского до Анатолия Сердюкова.

Говорят, что в России надо жить долго, чтобы увидеть торжество справедливости. Увы, это очередная иллюзия. Живите вы хоть как ворон – триста лет, видеть вам, пожалуй, доведется разве что смену политических лозунгов и декораций во время массовых народных гуляний на Красной площади в поддержку власти.

Я, например, сильно сомневаюсь, что кто-либо из читающих сейчас эти строки доживет до какого-то подобия суда, который при жизни воздаст по заслугам кому-либо из фигурантов нынешней российской политики. Для людей верующих, правда, остается Божий суд. Ну, а для атеистов – суд истории, непредсказуемый, как и сама российская история.

AP

«Страна, где власть захватил коррумпированный преступный режим, где государство представляет собой воровскую пирамиду, где выборы превратились в фарс, где суды служат власти, а не закону, где есть политические заключенные, где государственное телевидение занимается проституцией, где шайка узурпаторов принимает безумные законы, возвращающие народ в средневековье – такая страна не может быть моей Россией»

Эти слова живущего в Швейцарии писателя, лауреата премии «Русский Букер» Михаила Шишкина уже не первый день кочуют по страницам российских и зарубежных изданий. Эти слова породили бурю откликов. В том числе – крайне критических в отношении самого писателя. Михаила Шишкина обвинили во всех «смертных антисоветских грехах»: в угодничестве перед Западом, в незнании России, в очернительстве, в плагиате, и даже в затянувшемся «антипутинском прозрении». И наконец, самый «серьезный» упрек – в самопиаре. По мнению оппонентов Шишкина – обвинение это бьет, что называется, «под дых».

Критики говорят, что писатель Шишкин просто вовремя «проинтуичил», сделал мастерский маркетинговый ход. Что на антипутинской волне он сейчас поднимет свой рейтинг гораздо выше, чем на представлении (в очередной раз) российской экспозиции на книжной выставке Book Expo America 2013 в Нью-Йорке.

Что ж, глядя на то, как сегодня в России продаются властям спортсмены-депутаты, актеры-меценаты, режиссеры-державники и дирижеры-миротворцы, трудно чему-либо удивляться. Не стоит, по-моему, удивляться и тому, что любой мало-мальски известный представитель творческой интеллигенции, поднявший свой, пусть даже робкий, одинокий, далекий голос протеста, кажется уже чуть ли не героем или гением (если допустимо такое пафосное сравнение – ведь речь идет, по сути, об отказе от хороших командировочных).

Конечно, писателю всегда проще протестовать, чем, скажем, худруку театра, за которым большой коллектив с маленькими зарплатами и, здание с текущей крышей. И, конечно, писателю, которым чаще удается сохранять «творческую форму» до глубокой старости, чем, например, спортсмену, который уходит из спорта молодым, но уже изрядно потрепанным физически. Причем спортсмен уходит в никуда – в забвение, к которому так тяжело привыкать после света «юпитеров».

Впрочем, есть вдохновляющие примеры. Вот хотя бы – британский футболист, игрок национальной сборной Фрэнк Лэмпард, чей контракт с «Челси» истекает в конце этого сезона, взялся… сочинять детские книжки о футболе. Причем Лэмпард уже не первый британский футболист, который нашел такое призвание. Тео Уолкотт, игравший за «Арсенал», уже написал несколько книг для детей.

Правда, в России даже детская литература не спасает от большой политики – вспомним хотя бы автора текста всех трех сталинско-брежневско-путинских гимнов Сергея Михалкова.

И все же, повторюсь, писатель зачастую гораздо более свободен в своих взаимоотношениях с властью, чем шоумен, главный редактор издания или, скажем, дирижер симфонического оркестра. Поэтому от него, писателя, общество вправе ожидать более четкой, более жесткой или хотя бы чуть менее лицемерной гражданской позиции. По-моему, Михаил Шишкин, не совершая ни подвигов, ни предательства, как раз такую позицию и обозначил.

А что касается самопиара, то в нем, согласитесь, можно тогда обвинить всю русскую литературу, начиная с Пушкина и Лермонтова. Вспомним хотя бы классическую статью Льва Толстого «Не могу молчать», написанную в 1908 году, отрывки из которой перепечатали тогда многие европейские и американские газеты. Наверное, даже этого великого мастера, обличавшего царские порядки, можно было бы с высоты времени обвинить и в наивности, и в чрезмерной эмоциональности. Не дожил классик до советских ГУЛАГов, было бы с чем сравнить! Но вот обвинять Льва Николаевича в желании пропиариться, наверное, даже сегодня не отважится никто.

Мне скажут, что Михаил Шишкин – это не Лев Толстой. Да и не за плугом он ходит в российской глубинке, а живет в благополучной Швейцарии. Ну, а как быть тогда со всей когортой литераторов-эмигрантов: от Александра Герцена до Александра Солженицына? Ведь при большой пропагандистской изворотливости всю их критику порядков в родном Отечестве можно ловко уложить в прокрустово ложе. Да так, что от классиков уже ничего и не останется кроме: саморекламы и борьбы за выбивание средств для издания своих книг, журналов, брошюр и прочее.

Кстати, тогда в разряд «самопиарщиков», критиковавших правительства собственных стран, можно смело заносить и Бернарда Шоу, и Эрнеста Хемингуэя, и даже Эриха Марию Ремарка. А почему бы нет? Разве их гневное выступление против домашних порядков не повышало им тиражи, в том числе – и в Советском Союзе?

Любопытно, что по сути претензий Шишкина к нынешней российской власти споров в прессе почти нет. Возможно, потому, что здесь трудно что-либо возражать и по поводу «свободных выборов», и по поводу «независимых судов», и поводу «посадок» оппозиции, и по поводу эпидемии госворовства. Правда, одна, еще с советских времен очень принципиальная газета, которая до сих пор в своем названии не расстается с Комсомолом, устами своего автора уличила Михаила Шишкина в… банальности.

И это, может быть, самое нелепое и грустное «обвинение» во всей описываемой истории. Получается, что сегодня в России открыто говорить о беззакониях, о попирании человеческого достоинства, о воровстве – значит, говорить банальности. А кто же тогда оказывается оригинальным? Ответить на этот вопрос легко: достаточно просто включить российский телеящик…

Предлагаем нашим читателям взгляд на проблему, представленный московскими экспертами и журналистами Мариной и Виктором Калашниковыми.

В последнее время много занимаемся «Законом Магнитского» во всех его ипостасях и откликами на него. Выяснилась интересная вещь: сам закон, оказывается, никто не читал. Реакция на факт его появления сама по себе огромная, страсти кипят, а вот до первоисточника как-то никто не добирается. Еще можно понять, если недоступен для чтения оригинал – все-таки восемь страниц чужого и к тому же казенного юридического языка. Но десятки людей, причастных к указанному реагированию, которых мы спросили, русский перевод в глаза не видели. И что вдвойне занимательно – не очень-то и пытались его заполучить. Это еще и к вопросу о современной российской политической, правовой и информационной культуре.

Но нас поджидал еще один сюрприз: официального перевода «Закона Магнитского», судя по всему, вообще не существует! То есть несколько вариантов перевода, конечно, имеются, их можно извлечь из Интернета. Но все они сделаны неизвестно кем, содержат явные ошибки и искажения и, конечно, не являются аутентичными стандартными версиями, достойными серьезного обсуждения.

Между тем, «Закон Магнитского» важен не только сам по себе: он еще затрагивает многие другие международные соглашения, и тут ошибки в терминах и толкованиях чреваты путаницей и разными неприятностями в практических делах, в том числе в тех, что касаются жизнеустройства обычных людей, включая сирот.

Так или иначе, американцы после долгих дискуссий приняли некий закон о нас и для нас. Невредно бы поинтересоваться, в чем там дело.

Впрочем, узкая группа лиц этот закон подробно прочитала, хорошо поняла, оценила и доложила тем, от кого в Москве зависят стратегические решения (это, конечно не фигуристки, гимнастки, борцы вольного стиля и мафиози, заполняющие своими телами пространство Госдумы). И вот эти-то первые лица решили текст и смысл закона от населения утаить, а вместо этого подбросить ему другие интересные темы: оскорбление нашей Отчизны треклятым Госдепом, методы уничтожения сирот в России как класса, назначение Жерара Депардье министром культуры Удмуртии и так далее.

А ведь что-то похожее уже было. В СССР не то что американские законы, но даже основополагающие тексты ООН ходили только в самиздате и при обысках их изымали как подрывную литературу. Почему? Потому, что там объяснялось: международное право важнее любого национального, в том числе, советского, и оно, это международное право, гарантирует советскому гражданину свободу слова, совести, собраний, демонстраций – словом, те же права и свободы, которыми наделены и пользуются американцы, британцы, французы и многие прочие. Роль же родного советского государства, согласно ООН, должна была сводиться исключительно к тому, чтобы обеспечивать указанные права и помогать ими воспользоваться. И все! Действительно, страшная крамола, от воздействия которой требовалось оградить советского обывателя.

Кстати, если кто-то еще не знает: частная собственность – основа рыночной экономики – является согласно тому же международному законодательству производным институтом от фундаментальных прав человека. Сначала права человека (на рынке труда, в суде и так далее), а потом частная собственность, а вовсе не наоборот. «Наоборот» – это то, о чем врут номенклатура, «системные либералы», чекисты, олигархи и прочие «приватизаторы», то есть криминальные расхитители общенационального достояния. «Закон Магнитского» направлен еще и против них – против той самой мафии, в погонах и без, которая и составляет, в России и не только в ней, реальную власть.

И вот нынче та советская история повторяется (или продолжается – как угодно). «Закон Магницкого» по всей своей концепции, по букве и духу вытекает из норм ООН, а также из требований ОБСЕ и Совета Европы. И он в очередной раз напоминает принцип, под которым неоднократно ставили свою подпись Москва и другие столицы: «Защита прав человека, особенно в случае страны, которая взяла на себя обязательства защищать права человека согласно международным соглашениям, участником которого она является, не является исключительно внутренним делом этой страны»

Громкий, «резонансный», многоаспектный случай гибели Сергея Магнитского составляет один из центральных сюжетов этого закона, но его фабула и значение гораздо шире. Вообще, закон не об этом и не о наказании отдельных российских чиновников. Кремлевская пропаганда врет и здесь.

В тексте со ссылками на многочисленные, тщательно собранные факты говорится о том, что дела с обеспечением универсальных прав в Российской Федерации весьма плохи и за последние годы непрерывно ухудшались. И вот настало время мировому сообществу вмешаться ибо преступления против человечности, происходящие в России, уже переросли в вызов непреложным принципам цивилизации, права и даже международной безопасности.

Суть в том, что Россия отныне поставлена на контроль в области соблюдения фундаментальных прав человека. Поставлена на неопределенный срок – вероятно, покуда положение не исправится. В законе также указано, что и как будет делаться для того, чтобы исправить положение.

Этот контроль будут, исходя из принципов ООН и ОБСЕ, осуществлять Соединенные Штаты, к которым за последние недели уже присоединились еще несколько стран, и их список будет расти.

С другой стороны, авторы «Закона Магнитского» рассматривают его как модель, которая постепенно распространится на весь мир, то есть на страны, где правительства не в состоянии справиться с массовым и систематическим нарушением прав человека или даже соучаствуют в нем. Разумеется, а также к счастью, разрешения у таких правительств спрашивать не обязательно – тем более, что, как злостные нарушители международных норм, они вообще считаются нелегитимными.

Другими словами, налицо прорыв или новый этап в глобальной правозащите. Она станет важнейшим направлением деятельности Объединенных Наций и всех демократий мира. В недавней инаугурационной речи президента Обамы говорится именно об этом.

В такой ситуации удивляет легкомысленность многих политиков на постсоветском пространстве. Могли бы, по меньшей мере, осмыслить происходящее на самом Западе. Там в последнее время идет явное ужесточение государственной, финансовой и правовой дисциплины на всех уровнях. Не щадят ни своих премьеров, ни президентов, не говоря о функционерах рангом поменьше. Хотя последние, смею уверить, ценятся властями Германии, Евросоюза или США гораздо выше, чем высокопоставленные деятели из «новых демократий». И, вероятно, это справедливо.

С другой стороны, Ангеле Меркель, очевидно, наплевать, называют ли ее демонстранты в Афинах «внучкой Гитлера» или как-то еще. «Платите налоги и полностью соблюдайте законы», – следует неизменный ответ. Интересно, что некоторые греческие, а также кипрские банкиры и бюрократы бросились было (очевидно, по старой привычке) за политической и финансовой поддержкой к Москве, но таковой не получили. Выясняется, что в кризисные времена Европа консолидируется, а международные мафии, напротив, рассыпаются. Всякий криминальный авторитет норовит спасать свою шкуру. Полезный урок для энтузиастов разных видов «единства» и «братства», но только не тех, что основаны на международном праве.

А восточноевропейским политикам это еще и напоминание о том, что час отчета и оценки их личной деятельности неумолимо приближается. Помните о Слободане Милошевиче, так сказать.

Что касается российских вождей, то лучше им было бы всю эту информационную атаку со вбрасыванием «сиротской темы» не затевать. Конечно, сначала внимание российской и международной общественности удалось ненадолго отвлечь. Но потом выяснилось, что положение сирот и ситуация в детских домах в России – это гигантская гуманитарная катастрофа, еще одно свидетельство полной недееспособности и даже зловредности российской власти. Не исключено, что гуманитарных проблем, требующих экстренного международного вмешательства, в России еще немало. И все это, заметим, на фоне сверхдоходов от экспорта сырья, мега-коррупционных проектов вроде Сочинской олимпиады, новых программ вооружений и прочего. А также под аккомпанемент назойливой трескотни о вставании с колен, державности, Третьем Риме, Русском мире и тому подобных глупостях.

Другими словами, у мирового сообщества появляются все новые поводы заняться проблемами выживания разных групп населения в России. И лучше бы российские власти этим усилиям не мешали…

Дмитрий Медведев посетил детский дом

Предлагаем на суд читателей новый блог московского эксперта Натальи Шаровой.

На днях глава нашей славной «Единой России» Дмитрий Медведев выступил с заявлением, призывающим всех россиян решать проблему сиротства в нашей стране. Он не высказался открыто в поддержку «закона Димы Яковлева», запрещающего американцам усыновлять российских детей, понимая, должно быть, как это жестоко и бессмысленно. Его выступление дало надежду, что закон все же не вступит в силу. Оказалось, что напрасно.

Премьер не высказал откровенной поддержки закону, но в остальном его речь не отличалась от речей прочих безнадежных единороссов, вещающих с экранов телевизоров удобные им выдумки.

Так, например, Медведев подчеркнул, что «у нас сегодня уже достаточно благополучное общество», чтобы самостоятельно справится с проблемой сиротства. Такое ощущение, что господин Медведев носит розовые очки или не выезжает за пределы Москвы. С бесконечными новостями о жестоком обращении с детьми, сюжетами о людях, живущих в аварийных домах, о стариках, выживающих на жалкие пенсии, и с прочими ужасами, которые мы слышим и читаем каждый день кажется, что господин Медведев живет в параллельно существующей, «благополучной» России, которая нам неведома.

В нашем «благополучном» обществе, почему-то, 800 тысяч детей-сирот. При этом количество россиян, берущих сирот на воспитание стабильно снижается из года в год, а число детей, возвращаемых в детские дома, растет. Так, за 2012 год из российских семей в детские дома вернулось 7,1 % детей, переданных на воспитание, а из иностранных семей всего 0,1 %. Статистика печальная, а «закон Димы Яковлева» сделает ее еще печальней в ближайшее время.

Господин Медведев, конечно, точно подметил, что «и должностные лица, и гражданское общество…ответственны за положение дел, за ситуацию с сиротами в нашей стране. Именно мы, а не какие-то иностранцы». Так-то оно так, только принятый закон демонстрирует, что правительство делает с этой ответственностью. Примечательно также, что ни Медведев, ни один другой лидер «Единой России» не имеет приемных детей, хотя партия как раз и состоит из донельзя благополучных представителей нашего общества. Не пора ли им начать подавать пример?

В своей речи премьер также гордо заявил, что «у государства есть средства этим заниматься, а наши люди готовы тоже заниматься усыновлением и помощью таким детям». Сколько-то россиян, может быть, и готово, но сирот-то 800 тысяч. При этом по данным Минобразования за 20 лет США усыновило 65 тысяч детей. Сомневаюсь, что все бы из них были пристроены в семьи в России.

Известно также, что иностранцы, в том числе и американцы, усыновляют и детей-инвалидов, и детей с ограниченными возможностями. А ведь у нас, кроме всего прочего, даже нет никаких условий для существования инвалидов: как людям в инвалидном кресле забраться в троллейбус? Как спуститься в метро по эскалатору без посторонней помощи? Много ли у нас школ для детей с ограниченными возможностями? Именно поэтому наши семьи не берут сирот-инвалидов и, при отсутствии необходимых условий, не будут брать. Именно поэтому иностранное усыновление для многих наших сирот сейчас – это шанс обрести человеческую жизнь.

А в том, что 19 российских детей погибли в США за последние годы – есть, пожалуй, и доля вины российских чиновников. Надо было сразу добиваться возможности проверять американские приемные семьи, а не вспоминать об этом, когда понадобилось вдруг срочно в качестве ответной меры принять «антиамериканский закон».

Кроме того, данные о российских усыновлениях далеки от радужных. Так, например, в 2009 году 105 граждан России были привлечены к уголовной ответственности за преступления в отношении усыновленных детей, а в 2011 году 181 усыновленный ребенок погиб или умер здесь, в России. Всего по данным Минобразования ежегодно примерно 100 тысяч детей по России остаются без родителей, а жизни для не усыновленных детей у нас практически нет.

По данным ВЦИОМ, лишь 10% детей-сирот устраивают свою жизнь здесь более-менее благополучно, еще 10% заканчивают жизнь самоубийством, 40% спиваются или становятся наркоманами и еще 40% оказываются в тюрьмах. Любопытно, знаком ли с этими цифрами Дмитрий Анатольевич или же его представление о благополучном обществе как-то отличается от общепринятого?

Можно много говорить об этом и не быть услышанным. Но все-таки сложно молчать, когда уровень цинизма наших политиков достигает таких высот. Допустим, из политических соображений Госдуме натерпелось состряпать какой-нибудь закончик в ответ на «закон Магнитского», но депутаты не нашли ничего лучше, как «пустить в расход» наших же сирот. Понимают ли они, что США от этого ничего не потеряют? Американцы продолжат усыновлять детей из Китая, Эфиопии и других стран, а вот российские дети окажутся в еще более худшем положении благодаря этому закону.

Пусть наше правительство займется созданием условий для благополучной жизни народа, вместо придумывания законов для отстаивания своих личных прав (ведь «закон Магнитского» вводил санкции только против группы чиновников). Тогда и количество отказов от детей снизится, и усыновлений будет больше. Но вместо этого власти делают другие вещи – обрекают еще большее количество сирот на жалкое существование или гибель и позорят Россию на весь мир.

Наталья Шарова

Диалог, который состоялся в рамках большой президентской пресс-конференции между Путиным и журналистом приморской газеты «Народное вече» Марией Соловьенко, на мой взгляд, стал образчиком всего многолетнего стиля общения бессменного российского лидера с прессой.

Кто не в курсе, напомню, что после весьма ироничных и едких реплик-вопросов дальневосточной газетчицы о коррупции, Рособоронсервисе, саммите АТЭС Путин поинтересовался, как ее зовут и тут же предложил: «Маша, садитесь» (в эфире это прозвучало скороговоркой и послышалось даже не «садитесь», а «садись»…). В ответ бойкая Соловьенко (которую, оказывается, пять лет не пускали на подобные встречи с президентом) за словом в карман не полезла, а тут же поблагодарила: «Спасибо, Вова!»

Зал разразился хохотом. Путин сделал вид, что ничего не заметил. Позже в новостных телесюжетах этого «не заметили» и прокремлевские телеканалы. У них это получается не хуже, чем у хозяина Кремля. Но реплика напористой Соловьенко уже пошла гулять по просторам Интернета и вызвала множество шуток и улыбок. И действительно, все это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Мне почему-то вспомнился другой давний прямой телеэфир Путина, когда в ответ на критический вопрос журналиста (кажется, из Ростова-на-Дону) президент сам стал задавать ей вопросы и при этом полушутливо, полусерьезно бросил ей уже по-прокурорски: в глаза мне смотрите. Было это, если не ошибаюсь, еще в конце второго президентского срока Путина, но, похоже, ничего не меняется в стиле общения прессы и Кремля. Да и не может измениться. Разве что в худшую сторону…

Можно долго перечислять, сколько при Путине было закрыто или «переформатировано» неподконтрольных Кремлю СМИ, сколько пострадало (в том числе и физически) журналистов, сколько уголовных дел о нападении на сотрудников СМИ так и не было раскрыто (кстати, об этом был вопрос коллеги из Петербурга). Но разговор сейчас даже не об этом, а о психологии самих отношений власти и прессы. Если в СССР к журналистам относились как к «идеологическим бойцам партии», то в путинской России давно стали относиться к представителям этой профессии как официантам или, в лучшем случае, как к несмышленым ученикам, которым можно скомандовать: садитесь, дети, за парты и слушайте дядю внимательно.

Российская власть делит прессу на две неравные части: своя и чужая. Своя – это та, которая на всех «прессухах», презентациях, «балах прессы» и т.п. признается Путину в любви (сегодня это тоже было) и не устает благодарить за дороги, детские сады, за Олимпиады, заботу о тружениках глубинки… Чужая, – та, что все еще считает себя «четвертой властью» и убеждена, что ее главная задача – задавать «первой» и «второй» власти вопросы. Неприятные, неудобные, не всегда грамотные, не всегда удачные, но все-таки вопросы.

Надо признать, Путин, сам себя как-то назвавший специалистом «по человеческому общению», умеет общаться. Это у него профессиональное. Умеет, когда надо – пошутить, когда надо – возмутиться, когда надо – вздохнуть или мило улыбнуться. Но, по-моему, все эти старые «домашние заготовки» работают все хуже и хуже.

Помните, как на нынешней пресс-конференции, Путин заметил, что не совсем в курсе содержания депутатских поправок в «закон Димы Яковлева», а потом даже попытался сделать вид, что не в курсе, приняла ли их Госдума во втором чтении.

И еще труднее было поверить в искренность Путина, когда он попробовал заявить о своей неосведомленности по поводу обстоятельств смерти юриста Сергея Магнитского в московском СИЗО три года назад.

Приведу эти слова Путина дословно: «Когда трагедия с господином Магнитским произошла, ваш покорный слуга исполнял обязанности председателя правительства. Я узнал обо всем из средств массовой информации… Откровенно говоря, я и сегодня до сих пор не знаю деталей этого трагического случая гибели человека в СИЗО».

Правда, когда речь зашла об уголовном преследовании юрисконсульта международного фонда Hermitage Capital, Путин проявил прекрасную осведомленность в деле «господина Браудера, который подозревается нашими правоохранительными органами в совершении преступления экономического характера на территории Российской Федерации».

И еще одна «заезженная пластинка», которая заводится на всех путинских пресс-конференциях. Идет ли речь о фальсификациях на выборах, о гонениях на оппозицию, о борьбе с произволом чиновников на местах, Путин всем дает один универсальный совет: обращайтесь в суд. Да, да, в тот самый «самый гуманный и справедливый суд в мире», известный еще с советских времен. Правда, оглашая свое недавнее президентское Послание и призывая к «деоффшоризации» страны, Путин все-таки признался, что бизнес по-прежнему не доверяет российской юрисдикции. Но вот вопрос: а доверяют ли ей граждане, и в том числе журналисты?

Сразу же после путинской пресс-конференции официальный портал Главы и правительства Чеченской республики  поспешил заявить о закрытии в Чечне газеты «Путь Кадырова». Видите ли, корреспондент задала президенту «провокационный вопрос»…

Ну и как после этого журналистам не сказать «гаранту» Конституции: «Спасибо, Вова!»