Фото АР

Массовые беспорядки в московском районе Бирюлево Западное снова сфокусировали внимание на национальном вопросе в России. В наши дни информационных сообщений об акциях, в которых либо участвуют русские этнонационалисты, либо озвучиваются экстремистские лозунги «Россия – для русских», «Москва – для москвичей»», становится все больше и больше. Однако, как правило, эти инциденты, ставшие привычными, не становятся предметом серьезного осмысления экспертного сообщества. Эмоций много. Еще больше обвинений по поводу бездействия властей, безразличия общества и безнаказанности лидеров, стремящихся защитить «чистоту крови».

Однако гораздо меньше понимания того, что волна русского этнонационализма – это угроза не только правам и свободам человека и гражданина, но в одинаковой степени угроза целостности страны и будущему России. Российская Федерация пережила два пика этнополитической активности. В первой половине 90-х главным вызовом для российской государственности стало этническое самоопределение в национально-государственных образованиях. С наибольшей остротой этой процесс протекал в республиках Северного Кавказа, Татарстане и Туве. В этот период главными носителями ксенофобии и воинствующего этнонационализма выступали представители этнических меньшинств, стремящиеся к обеспечению ведущих позиций во власти и в бизнесе для «титульных» и «коренных народов». Иная картина наблюдается на рубеже 20-21 веков. Активность республиканских этноэлит сменилась политическим пробуждением этнического большинства страны – русских.

По справедливому замечанию социолога Эмиля Паина, сам по себе факт этнического самосознания этнического большинства мог бы быть оценен как позитивное явление. В том смысле, что самобичевание конца 80-х – начала 90-х сменилось восстановлением самоуважения людей. Если бы этот процесс не сопровождался бы эскалацией страхов, фобий и не послужил поводом для утверждения экстремистских концепций, которые провоцируют ненависть одних граждан страны к другим, представляющим иную национальность.

Социологические исследования, проводимые различными службами (ВЦИОМ, ФОМ и многие другие), фиксируют устойчивую тенденцию – рост численности сторонников лозунга «Россия – для русских». По некоторым исследованиям, число поклонников «русской России» составляет свыше 60%. За последние годы русские респонденты значительно расширили количество своих этнических противников. Если до начала 2000-х годов таковым относили, прежде всего, чеченцев, то сегодня в разряд врагов попадают таджики, азербайджанцы, молдаване, украинцы и даже русские – мигранты из стран СНГ.

Массовый спрос на этнонационализм рождает соответствующее идеологическое предложение. Русский этнонационализм перестал быть маргинальным течением. «Русская идея» в различных ее вариантах получила в последние несколько лет полную реабилитацию. Ссылка на «особый русский путь» стала обязательной даже в либеральных изданиях. Сегодня об этнополитической роли русских в сохранении страны говорят высокопоставленные чиновники и депутаты, респектабельные публицисты. Вопрос о придании русскому народу официального статуса государствообразующего широко обсуждается вполне респектабельными экспертами.

К первой волне этнополитической активности (этнонационализму меньшинств) и российское, и зарубежное экспертное сообщество оказалось готово. Естественно, существовали завышенные ожидания и надежды на демократизм и либерализм борцов за республиканские суверенитеты. Однако «парад суверенитетов» рассматривался вполне рационально как объективный процесс распада cоветского государства. Исходя из этой посылки, строились прогнозы и разрабатывались сценарии. «Русское возрождение» дня сегодняшнего рисуется как некий иррациональный порыв темных сил (полуграмотных мужиков, ведомых «образованцами» черносотенного пошиба). Спору нет, и иррационализма, и банальной темноты здесь немало. Но дело не только в этом. Рост русского этнонационализма процесс во многом столь же объективный, как и этническое самоопределение татар, чеченцев или осетин начала 90-х годов. Сегодня мы видим обратное движение политического маятника.

Тогда власть относились к этническому большинству по принципу: «терпит, не бунтует – и, слава богу». Либеральная интеллигенция обращалась к русскому народу разве что с предложением повиниться за преступления империи. Такого рода призывы звучали на фоне этнических эксцессов в Чечне (которую покинуло 220 тыс. русских), выдавливания русских из Ингушетии, Дагестана, Кабардино-Балкарии, Тувы. В 1991-1994 гг. российские правозащитники, имея значительный авторитет в США и в Европе, ничего не сделали для того, чтобы привлечь мировое общественное мнение к проблемам русских. Именно эти просчеты и ошибки способствовали тому, что «русский вопрос» был монополизирован экстремистами, а «русское возрождение» стало восприниматься как политический реванш.

Формы этого реванша провозглашаются самые разные: от псевдоинтеллектуальных сочинений до погромов типа недавнего инцидента в Бирюлево. Однако все версии «русского возрождения» в этнонационалистическом облике имеют одно и то же идейно-политическое наполнение: склонность к упрощенному восприятию мира, воинствующая ксенофобия и изоляционизм.

В этом смысле политически «русский проект» в его этнонационалистической форме не может и не должен быть востребован. В сегодняшних условиях политическая и экономическая автаркия означают отказ от участия России в модернизации, а значит, консервируют ее отставание. В 21 веке с помощью «железного занавеса» Россия не сможет стать влиятельной державой на мировой арене. Тем паче что, провозгласив русских венцом мироздания, она обречет себя на перманентный сепаратизм и закроет представителям меньшинств доступ к высшим должностям в стране.