Серия террористических акций в Париже буквально за несколько дней поставила Францию в центр всеобщего внимания. И дело даже не в изощренной жестокости организаторов терактов, масштабе трагедии или принципиальной новизне методики, избранной для защиты «религиозных чувств». Парижские инциденты предельно четко обозначили ряд серьезных вопросов, касающихся всего комплекса межконфессиональных отношений. В откликах на события во Франции нет недостатка в таких оценках, как «конфликт цивилизаций», «иммиграционная угроза», не говоря уже об алармистских прогнозах.

Значительное внимание к парижской трагедии проявили в России и странах постсоветского пространства. И этот повышенный интерес легко объясним. Ислам является второй по количеству приверженцев религией в Российской Федерации. Согласно Закону о свободе совести и религиозных организаций, ислам – это традиционная религия, рассматриваемая, как часть общероссийского культурного и исторического наследия. И хотя в ходе российских переписей (2002 и 2010 годов) религиозная идентичность не учитывалась, мусульманское население РФ весьма значительно. По оценкам демографов, эта цифра (в зависимости от используемых критериев) колеблется от 6 до 14 миллионов человек. Представители российского ислама и даже российские официальные лица называют цифру 20 миллионов (включая не только граждан РФ, но и мигрантов из стран Центральной Азии и Закавказья, имеющих легальный и нелегальный статус). В семи из восьмидесяти пяти субъектов РФ мусульмане составляют большинство, а в ряде регионов (Астраханская область, Северная Осетия) их меньшинство образует более пятой части от всего населения.

В постсоветских республиках ислам является религией большинства в государствах  Центральной Азии и Закавказья. В Узбекистане – 93%, Таджикистане – около 95%, Казахстане – 65 %, Кыргызстане – около 83%, Туркменистане – более  99% и в Азербайджане – 99,2%. Значительное исламское население есть также в Грузии.

Три из перечисленных выше стран являются стратегическими союзниками России, они входят в Организацию договора коллективной безопасности (ОДКБ) (Казахстан, Киргизия, Таджикистан). При этом Казахстан – один из основателей и член Евразийского экономического союза (ЕАЭС), а Таджикистан и Кыргызстан претендуют на членство в ЕАЭС. Узбекистан, Азербайджан и Туркменистан являются важными партнерами РФ по вопросам экономики и безопасности. В миграционных потоках на территорию РФ  обладатели паспортов некоторых из этих государств занимают первые строчки (граждане Узбекистана первое место по количеству мигрантов с 2,3 млн чел., граждане Таджикистана с более 1 млн – третье)

И хотя большая часть постсоветских мусульман являются законопослушными и лояльными гражданами своих государств, в последние годы немало выходцев с просторов бывшего СССР фигурируют в рядах радикальных исламистских организаций. Так одним из наиболее известных лидеров пресловутого «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ) является уроженец Панкиси Тархан Батирашвили, известный как Умар аш-Шишани. В этой связи события в Париже вовсе не выглядят, как нечто далекое от евразийской повестки дня. Тем паче, что для организаторов «великих потрясений» (если ориентироваться на их идеологическую повестку дня) Россия и Запад, а также светские страны с доминирующим мусульманским населением рассматриваются через запятую, как противники религиозной «чистоты». И это заставляет быть предельно корректными и адекватными в выстраивании стратегии противоборства поборникам радикальных методов утверждения своей «правды».

Однако, никаких легких рецептов для лечения подобных вызовов нет, как бы ни продвигали их поклонники «крестовых походов» и «конфликтов цивилизаций». Во-первых, ислам на постсоветском пространстве, в отличие от стран Европы, трудно рассматривать, как иммиграционный феномен. Многие публицисты в России склонны акцентировать внимание на приезжих среднеазиатских гастарбайтерах. Однако значительная часть граждан РФ (жители Северного Кавказа, Поволжья и даже Сибири, если говорить о сибирских татарах) является автохтонным населением в своих регионах. Свои «корни» в Дагестане имеют и этнические азербайджанцы, и казахи Астраханской области, территория которой исторически связана с формированием Букеевской Орды. Таким образом, на первый план выходит не только оптимизация внешней миграции, сколько интеграционные стратегии по вовлечению представителей различных конфессий в общероссийский проект. Эта задача облегчается и позитивным опытом прошлого и настоящего сосуществования людей с разной религиозной и этнической идентичностью. Что же касается постсоветских стран с доминированием мусульман, то там на первый план выходит гармонизация межэтнических отношений (киргизы-узбеки в Кыргызстане, азербайджанцы и северокавказские народы в Азербайджане), региональных различий (юг и север Киргизии), обеспечение прав русского (и христианского) меньшинства.

Во-вторых, наличие вполне реальной и опаснейшей проблемы исламского радикализма и экстремизма не означает того, что линия противостояния имеет четко выраженный конфессиональный характер. В европейских странах успели вырасти и сформироваться исламские общины, многие  выходцы из которых успешно интегрированы и во властные структуры, и в органы полиции стран-членов ЕС, не говоря уже о звездах спорта (чего стоит один Зидан!). И, конечно же, было бы крайним упрощенчеством видеть во всех европейских мусульманах поклонников тех методов, которые были продемонстрированы в Париже 2015 года. В самих же странах Евразии исламские радикалы и экстремисты не один год ведут борьбу со сторонниками светской модели, в которой религия не подменяет собой всего многообразия политики и социальной жизни. И на стороне светской модели выступают, как российские мусульмане, так и их единоверцы из Казахстана, Азербайджана или Узбекистана.

В-третьих, и парижский теракт, и аналогичные преступления на постсоветском пространстве доказали, что причины терроризма далеко не всегда кроются в плохом социально-экономическом положении. Нередко идеологами и финансистами борьбы за «чистоту веры» выступают люди неплохо обеспеченные. В рядах же радикалов оказываются те, кто по тем или иным причинам не нашел свое место в социуме не только из-за низкой зарплаты или отсутствия достойной работы. Отсюда, необходимость формирования эффективных идейных альтернатив исламу. Не так давно глава Дагестана Рамазан Абдулатипов заявлял о сжимании светской сферы в подведомственной им республике. Но одно дело заявлять, а другое – предпринимать эффективные шаги по повышению качества государственного управления, суда и правоохранительной системы, не говоря уже о сфере образования и медиа-пространстве. Не меньшую активность следует проявлять и представителям официально признанных духовных управлений мусульман, которые за долгие годы своей деятельности стали своеобразными «министерствами по исламу», как в субъектах РФ, так и в новых независимых постсоветских государствах. Между тем, от их качественной работы также зависит прогресс в деле борьбы за умы и сдерживании радикалов и экстремистов. В этом деле одного лишь щедрого государственного финансирования недостаточно, требуются привлекательные идеи.

Думается, что грамотное усвоение уроков парижской трагедии без разжигания алармизма и истерии и без злорадных комментариев относительно «гибели Европы» позволит странам, но  с использованием наработанного в прошлом позитивного опыта, позволит Евразии предотвратить опасные конфликты и минимизировать возможные риски.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета