Фото AP

Если бейсбол отвешивает в умеренности те или иные качества Америки, то американский футбол занимается тем, что гипертрофирует их. Изящной эту игру не назовешь, в ней больше первобытного хаоса. Тем не менее, именно американский футбол может похвастаться популярностью у себя на родине, сравнимой с бейсбольной.

Американцам тесно в рамках правил и они, как только представляется возможность, норовят их сломать. Как и в бейсболе, в футболе игрок прокладывает себе путь в определенных пределах, но движение по этому пути дается ему с потом и болью.

Нападающий с мячом как бы становится мальчиком для битья, каждый дюйм поля достигается неимоверным напряжением мускулов, а зачастую вполне реально пролитой кровью. Его часто отбрасывают назад, и приходится начинать все сначала.

Те, кто понимает американский футбол, отмечают, что тактика и стратегия этой игры во многом схожа с тем, как ведут себя на поле боя противоборствующие армии. Распасовку мяча ведет привилегированный «офицер» команды – «квотербек»; у земли мяч пинает и ловит боевая пехота. Аналогия с военными терминами напрашивается сама собой: дух игры милитаристский, маски и шлемы защищают (не всегда) игроков от серьезных увечий, которые принимаются как неизбежное.

Фото AP

Футбол – это как бы мини-война в четырех периодах. Иногда добавляют пятый, только бы не было ничьей. Ничью в американском футболе не жалуют, потому что в игре, как в жизни, всегда должны быть победители и побежденные. До 50-х годов ничья допускалась, но потом она все больше стала выглядеть неприемлемым проявлением нерешительности и двойственности в глазах болельщика-американца – который вот так же, своими руками и в поте лица, по кирпичикам строит свое благосостояние, и когда приходит время подводить итог, то либо оно есть, либо нет, ничья невозможна. Да и мешает она при составлении статистических таблиц, увлечение которыми – отличительная черта американского спорта вообще.

Еще одной особенностью стало изобретение мяча, который удобно и бросать, и пинать. И то, и другое в футболе делается с характерной для военных действий неразберихой. Но в войне победа все же бесповоротна, а в американском футболе зависит от решения судьи. Выигрыш может быть в дальнейшем признан неправомочным, весь матч может быть анулирован, радость победы и слава у «квотербэка»-нападающего отобрана.

Если в других командных видах спорта отсутствие «звезды» компенсируется игрой других членов команды, то в американском футболе все решает «квотербэк». Он незаменимый генерал, герой и лидер. У него есть два качества, необходимые американцу для успеха: изобретательность и настойчивость, но они результативны лишь тогда, когда он знает, каким из этих качеств и когда пользоваться. На нем лежит весь груз американского понимания индивидуализма: если он слишком отрывается от команды, он пропадет, если его игра окажется слишком стандартна – тоже. Но, как и президент страны, он обладает бОльшими полномочиями, чем те механизмы, которые призваны удерживать его в рамках. Поэтому болельщики либо хвалят его, либо критикуют с такой же горячностью, что и политически ангажированные американцы – своего президента.

Во многих культурах принято описывать политическую жизнь спортивными метафорами, отдавая дань игровой составляющей. Но для России привычнее шахматная лексика, а не язык игр на поле. Вообще, аналогия между историческими и спортивными событиями – довольно распространенный в мире прием, но в американском политязыке оно вклинивается в речь главы государства и представителей администрации гораздо чаще, чем в других странах. Удобно, например, прибегнуть к ней при необходимости снять с себя ответственность за неудачный результат, мол, мы-то играли по нами же и составленным правилам игры (а не по законам логики, понятиям морали и т.д.!), но все же проиграли. Функция у спортивных метафор здесь несложная: доходчиво убедить аудиторию в том, что в сложившейся ситуации принятые руководством решения были закономерными и неизбежными.

А раз так, то исход исторического события, как и исход спортивного состязания, попадает в удел провидения – говоря языком нашего футбола, если вратарь поскользнулся или мяч отскочил в ворота от штанги. Тут уже летописание с использованием спортивной терминологии подрастает от удобной метафоры до онтологических размеров: американцы уже не просто футболисты или граждане своей страны, потому что им вверено выполнение высшей воли, мячом или мечом.

Наверно, это объясняет присущее американцам зачастую (а в последнее время – меньше) ощущение собственной правоты. Американцы подключаются к ощущению своей миссии в детстве, когда у мальчика или девочки получается первый раз попасть битой по мячу или бросить футбольный мяч так, чтобы он вписался в траекторию спирали. Эти обрядовые вехи делают их американцами надежнее, чем метрика.