Несколько дней назад завершился визит на Кубу президента России Владимира Путина. Очевидно, что глава государства пересек океан для встречи с руководством этой латиноамериканской страны не только для того, чтобы объявить о списании ее 35-миллиардного долга, договориться о поставках сахара, или о расширении сотрудничества в области туризма.

Куба по-прежнему является ощутимой «гирей», способной отклонить от нейтрального положения чашу весов геополитического баланса в Карибском регионе в ту или иную сторону. Нетрудно догадаться, что в свете обострения российско-американских отношений Кремль проявит особый интерес к тому, чтобы стрелка этих весов качнулась в направлении России и, похоже, уже добился здесь определенных успехов.

Антагонизм, как порождение социализма

Многие из бывших советских граждан, особенно те, кому «за 30», воспримут сближение России и Кубы на почве политического и отчасти военного противодействия Соединенным Штатам, как совершенно естественный процесс. Они впитали в себя вместе со средой, в которой родились и выросли имидж Кубы, как «несокрушимого оплота» социализма в Западном полушарии. Ну а социализм, как нас учили, находится в состоянии постоянной борьбы с капитализмом.

Следовательно, проходящая по Мексиканскому заливу граница между США и Кубой – это линия фронта, по разные стороны которой – два непримиримых противника. Рухнул социалистический лагерь, но Куба-то от социализма не отреклась, а значит почва для антагонизма между Гаваной и Вашингтоном осталась.

Но насколько глубоко это чувство взаимной неприязни? Может ли оно когда-нибудь перестать быть клином, раскалывающим кубино-американские отношения, после чего в силу экономических и географических причин между Кубой и Соединенными Штатами вновь установятся тесные союзнические связи?

Чтобы ответить на этот вопрос нужно взглянуть на корни данного антагонизма. Пытаться написать его историю на нескольких страницах – все равно, что попробовать нарисовать панораму какой-либо битвы двумя-тремя штрихами. Причем, битвы почти в прямом смысле этого слова.

Образ «перманентной войны» между Островом Свободы и Соединенными Штатами подогревался яркими эпизодами противостояния Кубы «империалистическому натиску»: свержение вашингтонской «марионетки» Фульхенсио Батисты в 1959 году, разгром кубино-американских наемников в заливе Свиней (по-испански – Кочинос) в 1961 году, Карибский кризис 1962 года, экономическая блокада Кубы. Ну и еще, конечно, поддержка Островом Свободы национально-освободительных движений в Африке и Латинской Америке, помощь кубинских военных советников Северному Вьетнаму во время войны с США.

Куба «си», янки …«но»?

Мало, кто знает, что Кастро и его соратники, отнюдь не были настроены против США: ни когда воевали в горах Сьерра-Маэстра, ни когда в 1959 году взяли власть в стране. Против Батисты – да, но отнюдь не против Соединенных Штатов. И понятно, почему. Ведь фактически США поддерживали борьбу Кастро с диктаторским режимом.

В марте 1958 года администрация Дуайта Эйзенхауэра ввела эмбарго на поставку оружия и боеприпасов режиму Батисты, лишив его столь нужной военной помощи в самый критический момент противостояния между ним и повстанцами. Более того, почти сразу же после занятия «фиделистами» Гаваны Белый дом признал новое правительство Кубы и косвенно подтвердил легитимность государственного переворота тем, что отказал бежавшему диктатору и его жене Марте во въезде в США (супружеская чета была вынуждена укрыться в Доминиканской республике).

А в апреле 1959 года Кастро приехал в США, правда, по приглашения не официального Вашингтона, а американских СМИ.

В ходе того визита Фидель возложил венок к мемориалу Линкольна и встретился с вице-президентом Ричардом Никсоном. В четырехстраничном секретном меморандуме, отправленном Эйзенхауэру после той встречи, Никсон очень высоко отозвался о лидерских качествах Кастро.

Тогда же Фидель (юрист по образованию) выступил перед студентами юридического факультета Гарвардского университета – ВУЗа «номер один» в США. Речь его неоднократно прерывалась аплодисментами, несмотря на то, что накануне газета «Нью-Йорк Таймс» известила американскую публику о расстреле под Сантьяго без суда и следствия 75-ти политзаключенных, связанных со свергнутым режимом Батисты.

Чашка кофе, или «принципиальные разногласия»?

В 1979 году советские зрители увидели телефильм «Стакан воды». Он был снят по мотивам одноименной пьесы французского драматурга Эжена Скриба, повествовавшей об интригах английского двора начала XVIII века и том, как они влияли на политику.

Обычный стакан воды, который стал условным знаком, указавшим на тайную любовь королевы Анны к капитану ее охраны Артуру Мэшему, привел к ссоре между Анной и герцогиней Мальборо и, как следствие этого, к прекращению Войны за испанское наследство с участием Великобритании. Главная идея произведения была прозрачна, как содержимое того стакана: простые человеческие эмоции – любовь, ревность или обида могут стать решающим фактором «большой» политики.

Несмотря на «объятия», в которые заключила Фиделя Америка в ходе его визита в США, именно тогда антиамериканизм и пустил первые корни в душе Кастро. А почвой для этого послужила… простая человеческая обида, которую вольно или невольно нанес вождю кубинской революции Эйзенхауэр.

Президент США отказался встретиться с Кастро. Наверное, просто решил присмотреться к новой кубинской власти (хотя, напомню, официально её признал), прежде чем спешить демонстрировать свою близость с ней. Но Фидель был уязвлен до глубины души. «Подумайте, – говорил он спустя многие годы, – президент США не захотел встретиться со мной просто для того, чтобы угостить чашкой кофе. Он пожалел для меня чашку кофе!!».

Как разрастаются эмоции за все разумные пропорции

Смешно, правда? Но не для гордого креола, каковым был Фидель. Вспомните латиноамериканские фильмы и сериалы. Не зря уязвление чьих-либо чувств является там всегда одной из главных сюжетных линий. Распространенный на Западе принцип «ничего личного», лежащий в основе деловых отношений между людьми, в Латинской Америке не работает.

Впрочем, не будем попадать во власть стереотипов, навязываемых нам латиноамериканским кинематографом. Люди есть люди в независимости от того, где они живут. Как расказал американский публицист и историк Бил О’Рейли, нечто вроде «стакана воды» стало отправной точкой глубокого антагонизма между генеральным прокурором США Робертом Кеннеди и вице-президентом Линдоном Джонсоном.

Как-то осенью 1959-го года Кеннеди-младший приехал на ранчо Джонсона, в то время еще губернатора Техаса, чтобы прозондировать его намерение составить конкуренцию Джону Кеннеди в качестве претендента от Демократической партии на Белый дом. Поначалу Роберт и Линдон прониклись друг к другу глубокой симпатией, но потом Джонсон пригласил Кеннеди-младшего поохотиться на оленей, водившихся на его ранчо.

Это было знаком особого расположения губернатора Техаса к своему гостю. Роберт не отказался. Но первый же выстрел из ружья свалил его отдачей на землю, да вдобавок приклад рассек ему кожу под глазом. «Сынок, – сказал Джонсон незадачливому охотнику, помогая тому подняться с земли, – ты должен научиться стрелять, как настоящий мужчина».

Никто и никогда не говорил с Кеннеди-младшим в подобном тоне. Данного эпизода хватило, чтобы Роберт перешел в категорию последовательных недоброжелателей Джонсона, осложнив и без того напряженные отношения между кланом Кеннеди и вице-президентом США.

Лавина взаимного недоброжелательства

Итак, Эйзенхауэр не угостил Кастро чашкой кофе. И пошло-поехало: залив Свиней, ракеты, блокада и дальше по «списку».

Не стоит, конечно, думать, что одна чашка кофе безнадежно испортила кубино-американские отношения. Кастро наивно поделился с Никсоном планом реформ на Кубе, которые включали в себя национализацию значительной части сельскохозяйственного сектора – основы экономики страны. А определенная доля в этом секторе принадлежала американским фирмам.

Выражая свое недовольство, США стали вводить поэтапные ограничения в торговле с Кубой. Однако, на каждый из этих этапов «Фидель и его команда» отвечали массированными атаками на американскую собственность на Кубе, выражавшимися в ее национализации. Пока всю не национализировали. Общая сумма конфискованного у американцев составила по ценам 1959-1960 годов 1,8 миллиарда долларов (около 10 миллиардов в нынешнем исчислении).

После этого никакого примирения между США и «Островом Свободы» быть уже не могло. 3 января 1961 года Вашингтон отозвал свое признание нового кубинского правительства и закрыл посольство США в Гаване. Но антагонизм между двумя странами, по мнению О’Рейли, по крайней мере в начале 1960-х годов выражался не столько формулой «Вашингтон против Гаваны», сколько «Кеннеди против Кастро». Джон Кеннеди и Фидель Кастро вели личный поединок за «умы и сердца» жителей Западного полушария.

Кастро и Кеннеди: «Боливар не вынесет двоих»

Кстати, «Джей Эф Кей», как и Эйзенхауэр, поначалу вполне благосклонно смотрел на приход Кастро к власти. Не столько потому, что симпатизировал «бородачам», сколько из-за неприятия режима Батисты, на совести которого было 20 тысяч погубленных кубинцев. Говоря о политике США в отношение Кубы при администрации Эйзенхауэра, он сказал: «Мы позволили Батисте привлечь США на сторону тирании, но не сделали ничего, чтобы убедить жителей Кубы и Латинской Америки, что хотим быть на стороне свободы».

Однако очарование Кеннеди Фиделем и его соратниками скоро закончилось. Уже в ходе своей предвыборной кампании в 1960-м году Кеннеди упоминает «Железный занавес», который опустился всего в 90 милях от берегов США.

Да и что могло быть между ними общего? Претендент на Белый дом проповедовал экономическую и политическую свободу, а лидер новой Кубы – социальную справедливость и независимость от «империалистического господства», пусть даже путем значительного ограничения свобод населения той страны, для которой он хотел этой «справедливости» и «независимости».

Но общее все-таки было. И тот и другой были, по словам О’Рейли, молодыми, харизматичными лидерами, свято верившими в правоту своего дела. Кроме того, оба любили сигары и дайкири.

Однако, была у них еще одна общая черта, которая сделала их непримиримыми противниками. И тот и другой были прирожденными вожаками, не желавшими уступать друг другу.

По примеру Джона Уэйна…

Добавьте к этому особенности характера Кеннеди. В Америке люди, близкие к флоту, считают, что если члены экипажей крейсеров, линкоров, эсминцев и прочих «больших» военных кораблей отличаются уравновешенностью, степенностью и рассудительностью, то командиры торпедных катеров, одним из которых и был «Джей Эф Кей» в годы войны, обладали «ковбойским» характером.

Доля истины в этом наблюдении, наверное есть. Чтобы «скакать» по волнам на фанерном «мустанге», отталкиваясь от пенистых гребней несколькими тысячами лошадиных сил, спрятанных в судовых двигателях, нужно было воистину иметь натуру героев одного из «королей» Голливуда Джона Уэйна. У персонажей, создаваемых им, «Кольт» был нередко последним аргументом в споре.

Но в Кеннеди Уэйн уживался вместе с Джеймсом Бондом, большим поклонником которого был 35-й президент США. Таким образом, что делать с Кубой хозяину Белого дома подсказывали «идеальный» ковбой вместе с супершпионом.

И результаты их советов не замедлили сказаться. Вначале был «ковбойский» наскок на Кубу в апреле 1961 года (американское кодовое название «Операция Сапата»). Чем он закончился, известно. После него мировые СМИ, а советские в особенности, со вкусом подчеркивали имя залива, где кубинских наемников, подготовленных и вооруженных Соединенными Штатами, постигла неудача. Символика – лучше не придумаешь. Только «свиньи» могли покуситься на свободную Кубу, где был установлен «народный» и «демократический» режим.

Ирония судьбы: то, что в системе ценностей Кеннеди занимало одно из первых мест и то, что он готов был отстаивать, как политик и как человек – свободу слова и печати – стало палкой, вставленной в колесо акции в заливе Свиней. Американская пресса, в частности «Нью-Йорк Таймс» подробно освещала подготовку кубинских наемников к нападению на остров. Кеннеди как-то горько заметил, что Кастро совсем не нужно было засылать в США шпионов, чтобы узнать о планах Белого дома в отношении Кубы – достаточно было всего лишь читать американские газеты.

Для Кеннеди провал интервенции был личным поражением, в котором он обвинял прежде всего самого себя. Люди из близкого круга президента вспоминают, что 19 апреля, когда силы Кастро окончали разгромили наемников, Кеннеди, обычно всегда следивший за своим внешним видом, ходил с взъерошенной прической, криво повязанным галстуком и на какую бы тему не говорил, часто перебивал сам себя, повторяя, как заведенный одну и ту же фразу: «Как я мог оказаться таким глупцом?».

А Пьер Селинджер, пресс-секретарь президента, застал его со слезами на глазах после того, как тот получил известия о разгроме интервенции, на успех которой возложил столь большие надежды и поставил собственный авторитет.

…и Джеймса Бонда

Но долго лить слезы по поводу неудачи – не удел бывшего командира торпедного катера и поклонника творчества Яна Флеминга. Не получилось по-ковбойски, получится по-«бондовски».

И вот уже в кабинетах ЦРУ и Пентагона обретает конкретные очертания «Кубинский проект». Безликое, как непокрашенная бетонная стена, почти ничего не говорящее словосочетание. Но есть у этого «проекта» и другое, более интригующе-жалящее название – «Операция Мангуст». Под ним скрывалась серия акций, направленных на свержение правительства Кастро.

«Операция Ортсак». Мудреное название. Попади оно в прессу, мало кто догадался бы, что за этим стоит. А чтобы догадаться нужно было всего лишь… прочитать название операции справа налево, чтобы увидеть зашифрованное в нем имя кубинского лидера. Целью данной операции, как нетрудно предположить, было отнюдь не протягивание руки дружбы Фиделю Кастро, а свержение его режима с помощью американских вооруженных сил.

По подсчетам сенатского комитета по разведке, между 1960 и 1965 годами было предпринято, как минимум 8 попыток ликвидировать Кастро. Что же касается прочих антикубинских акций, планировавшихся в 1960-е годы, особенно в их первой половине, то их численность переваливает за полтысячи.

Может помиримся?

Ситуация стала менять к началу 1970-х годов. В основе этого лежало несколько причин.

Первая – в Вашингтоне стала очевидна бессмысленность попыток силовыми методами свергнуть режим Кастро. С одной стороны кубинский социализм уже достаточно прочно встал на «рельсы» и физическая ликвидация Фиделя не привела бы к изменению status quo на Кубе.

С другой – за спиной острова Свободы стоял Советский Союз, а вместе с ним и весь социалистический лагерь. Интервенция СССР в Чехословакию в 1968 году с целью спасения там «завоеваний социализма» продемонстрировала всему миру, что Москва не сдаст «империалистам» своего идеологического и военно-политического собрата (даже если этот «собрат» и хотел бы освободиться из под влияния Кремля).

Вторая причина – разрядка. Кремль и Белый дом взяли курс на нормализацию отношений друг с другом. Сохранять Кубу в качестве «нарыва» в этих отношениях противоречило данному курсу. Остров Свободы оставался в советской сфере влияния, но США готовы были смириться с ним, как с пулей, закапсулировавшейся в теле раненного человека, которая не причиняет особого беспокойства, а следовательно не требует хирургического изъятия.

Была и третья причина. В конце 1960-х – начале 1970-х годов некоторые субъекты, по какой-либо причине хотевшие сменить место жительства с Соединенных Штатов на Кубу, или наоборот, но при этом не имевшие возможности сделать это легальным способом, стали захватывать самолеты, чтобы добраться до желанных берегов (об одном из таких примеров речь пойдет несколько ниже). Предотвратить подобные акции можно было только общими усилиями, что создавало почву для определенного политико-юридического взаимодействия между Вашингтоном и Гаваной.

Трудное потепление

Вообще первый оливковую ветвь Белому дому протянул Кастро. Вспомним, что для него враждебность, которую США проявляли к его стране, была персонифицирована в Джоне Кеннеди. В 1963-м году погибшего президента сменил Линдон Джонсон.

Почему бы было не попытаться наладить отношения с новым хозяином Белого дома тем более, что в то время в душе Фиделя еще сидела глубокая обида на Советский Союз за «предательское» по отношению к Кубе разрешение Карибского кризиса? Напомню, что тогда Москва без согласования с Гаваной вывела с острова ракеты, а затем, под давлением Вашингтона, еще и бомбардировщики Ил-28. Возможно, пойдя на сближение с Америкой, эмоциональный лидер Кубы хотел дать Москве пусть не очень сильную, но все же пощечину за это «предательство».

И вот в 1964 году Фидель пишет Джонсону письмо, в котором, в частности, есть такие строки: «Думаю, враждебность в отношениях Кубой и Соединенными Штатами, носит в равной степени неестественный и ненужный характер, и может быть прекращена».

Чтобы показать отсутствие какого-либо «железного занавеса» между Кубой и США, о котором упоминал Кеннеди, Гавана разрешила так называемые «Полеты свободы». С конца 1965-го по начало 1973-го года пассажирские самолеты из Майами дважды в день приземлялись на кубинском курорте Варадеро Бич, где забирали желавших эмигрировать в США.

Правда сделать это могли лишь те, у кого в Соединенных Штатах были близкие родственники и ждать переезда им приходилось один-два года.

Продолжавшиеся более семи лет «Полеты свободы», организованные религиозными и волонтерскими организациями, вошли в историю, как самый длительный «воздушный мост», построенный для политических беженцев. По нему в США «перешли» более 265 000 кубинцев.

В начале 1970-х годов остров стали посещать американские законодатели. В 1977 году США и Куба открыли в столицах друг друга представительства собственных интересов. А дальше…

По следам Тони Монтана

Дальше было то, что показано в картине «Лицо со шрамом». Снятая в 1983 году режиссером Брайаном де Пальмой по сценарию Оливера Стоуна, она вошла в золотой фонд мировой киноклассики. Прелюдией к событиям, показанным в этом фильме, стало вторжение на территторию перуанского посольства в Гаване десяти тысяч кубинцев, требовавших политического убежища.

Десять тысяч человек трудно было назвать «горсткой отщепенцев», поэтому Кастро не оставалось ничего другого, кроме как сделать широкий жест, суть которого была сведена к следующей формуле: «Каждый, кто хочет покинуть Кубу, может это сделать».

Было, правда, одно условие. Уплыть в «никуда» на автомобильной камере, надувной лодке, или собственной моторке не разрешалось. Кубинцы могли покинуть остров лишь на борту пришедшего за ними судна, которое отвезло бы их в заранее выбранную страну. Узнавшие об этом кубинские иммигранты в Майами тут же бросились нанимать небольшие суденышки, чтобы перевезти соотечественников в Америку.

По согласованию между Гаваной и Вашингтоном эта операция проходила с апреля по октябрь 1980-го года. Она получила название «Паромная переправа Мариэль». За это время Кубу покинули 125 тысяч человек.

Количество уехавших наверняка было бы больше, если бы не два препятствовавших этому фактора.

Первый состоял в том, что решение официальной Гаваны по понятным причинам не озвучивалось кубинскими СМИ, поэтому новость о возможности эмиграции с Кубы передавалось по волным «сарафанного радио». А второй – это прекращение действия «переправы Мариэль» 31 октября, опять же по официальной договоренности между двумя столицами.

Но Фидель не был бы «пламенным борцом» против империализма, если бы даже в идеологически проигрышной для него ситуации, когда его же сограждане побежали от него в объятия к этому «имперализму», не попытался бы подкинуть «ежа» принимавшей стороне. Не поставив в известность Вашингтон, он отправил через Мексиканский залив вместе с обычными кубинцами уголовников, отбывавших наказание в местных тюрьмах (вот так Тони Монтана и оказался в США) и психически больных.

От Мариэля до «Республики Конч»

Таким образом, «мудрый» Кастро воспользовался наивностью президента США Джимми Картера, чтобы решить сразу две задачи: с одной стороны избавиться от нежелательных элементов на Кубе, не верящих в «светлое будущее» своей страны, а с другой – подорвать в Америке имидж кубинских иммигрантов. И та и другая задачи были, в общем успешно решены.

По крайней мере, американская пресса, когда узнала о том, кто прибыл в США вместе с политзаключенными и просто законопослушными гражданами, дала весьма негативную оценку «переправе Мариэль», а флоридский город Ки-Уэст даже демонстративно создал внутри своих границ «Республику Конч», которую 23 апреля 1982 года провозгласил независимой от остальной территории США.

Более того, «Республика Конч» тут же объявила войну Соединенным Штатам. Сделано это было в виде буханки особого сорта хлеба – кубинского, разломанного о голову человека в форме ВМС США. Правда, «республика» эта тотчас же «сдалась» Соединенным Штатам и запросила международную помощь в виде одного миллиарда долларов.

Этот театральный жест, который не имел ни политических, ни юридических последствий, стал реакцией жителей на блок-пост, установленный американской полицией весной 1982-го года на выезде из Ки-Уэст. Цель данной преграды заключалась в том, чтобы предотвратить попадание вглубь территории США незаконных кубинских иммигрантов, да и просто сомнительных личностей, прибывших в Америку с помощью «переправы Мариэль».

В результате на выезде из Ки-Уэст стали образовываться многочасовые пробки. Они наносили серьезный экономический ущерб, как самому городу, так и расположенным рядом с ним островам флоридского архипелага, ибо привели к значительному сокращению числа туристов, желавших посмотреть эту часть «апельсинового» штата. Ведь туризм был одной из главных доходных статей Ки Уэст.

Блок-пост в конце концов сняли, а поток туристов в Ки-Уэст не только восстановился, но даже возрос. Ведь теперь у города появилась еще одна приманка для гостей – возникшая благодаря «переправе Мариэль» «Республика Конч», которая, кстати, каждый год 23 апреля отмечает свою «независимость».

Доплыть до Флориды, или благо «сухих ног»

Перечислять все колебания иммиграционного процесса в отношениях между США и Кубой так же «увлекательно», как описывать движение волн во Флоридском проливе: вверх-вниз, вверх-вниз. То правительства двух стран договариваются о переезде части кубинцев на постоянное место жительство в США, то договоренности эти сходят на нет.

Иногда, правда, политические «ветры» украшали гребни этого процесса пенистыми «верхушками», а порой даже срывали их. Один из таких «порывов» случился в 1995 году, когда администрация Билла Клинтона согласилась ежегодно предоставлять, как минимум 20 тысяч иммиграционных виз для граждан Кубы, желающих перееехать в США. Толчком к этому послужило, в том числе нахождение порядка 33 тысяч кубинцев на американской военно-морской базе в Гуантанамо, бежавших туда в течение ряда лет.

Гавана согласилась на 20-тысячную визовую квоту. Более того, в счет этой квоты ежегодно входили 5 тысяч человек из числа гуантамовских беженцев.
Но квота, как известно не является законом, согласно которому Гавана обязана была ежегодно выпускать в США 20 000 своих граждан. Кому-то было разрешено выехать, а кому-то и нет. Что делать последним? Только одно – пытаться в обход кубинских властей самостоятельно достичь территории США.

И жители Острова Свободы продолжили штурмовать Флоридский пролив, используя для этого самые разные плавсредства, в том числе и те, которые отнюдь не были предназначены для 90-мильных океанских переходов.

Не всем удавалось достичь американских берегов. Стремясь отбить у кубинцев желание ставить на карту собственную жизнь ради получения заветного убежища в США, администрация Клинтона ввела правило, известное, как «мокрые ноги/сухие ноги». Если «мокрые ноги», то есть беженцы с Кубы были перехвачены еще в море, то таких правительство США возвращает обратно на остров. Если ноги «сухие», то есть беженцам удалось добраться до американской территории, то такие могут остаться в США.

Трудно сказать, в какой степени правило «мокрые ноги/сухие ноги» охладило стремление кубинцев пересекать Флоридский залив, но в США оно было воспринято неоднозначно. Например Карл Макгилл, преподаватель уголовного права в университете города Феникс сравнил в 2000-м году намерение администрации Клинтона возвращать перехваченных в море кубинцев обратно на Кубу с практикой возврата рабовладельцам пойманных рабов до Гражданской войны в США.

«Зубец» эмбарго

Если попытаться выразить действия США против режима Кастро в аллегорической форме, то это будет трезубец, один зубец которого – силовые акции (открытое военное вторжение, диверсионная деятельность), другой – политика (разрыв дипломатических отношений, непризнание, попытки изолировать Кубу на международной арене), а третий – экономика. И имя этому третьему зубцу – эмбарго.

Рассказывать историю кубинского эмбарго, введенного Соединенными Штатами в октябре 1960 года, не более интересно, чем описывать вышеупомянутые иммиграционные перипетии в кубино-американских отношениях. Будет что-то вроде бухгалтерского отчета, изобилующего ссылками на разного рода постановления и инструкции.

Но если вкратце, то вот: юридической основой для кубинского эмбарго являются шесть документов, включая 5 федеральных законодательных актов, а также правила Федерального казначейства США. Причем, изданы они были в промежуток времени от 1917-го до 2000-го годов.

Не стоит, конечно, думать, что Соединенные Штаты вводили какие-то ограничения на торговлю с Кубой уже в начале 20 века. Просто изданный почти век назад документ, а именно «Закон о торговле с врагом» от 1917 года, который ограничивает торговые связи Америки со странами, проявляющими по отношению к ней враждебность, применяется в настоящее время Вашингтоном к Кубе.

Своего пика торгово-экономическая изоляция Кубы достигла в октябре 1962-го во время Карибского кризиса. Правда, длилась она около месяца и связана была с установлением американскими военно-морскими силами 500-мильной «карантинной зоны» вокруг острова. Проще говоря, блокады.

Почему 500? Очень просто: к тому времени на Кубе уже были бомбардировщики Ил-28. Их радиус действия не превышал 500 морских миль (чуть меньше 1 000 км.). Таким образом, разместив свои корабли за пределами этого радиуса, американцы обезопасили их от ударов «илов».
Справедливости ради отметим, что блокада эта распространялась на суда, которые могли везти на Кубу вооружения и боеприпасы. Корабли с продовольствием и гражданскими грузами могли после досмотра американскими ВМС продолжать свой путь к острову.

Санкции санкциями, а сигары сигарами

Снятие блокады вокруг острова устранило физическое препятствие на пути товарообмена с Кубой, но юридические барьеры не сняло. Более того, президент Кеннеди стал ужесточать эмбарго в ответ на сближение Кубы с СССР.

Конец рабочего дня. Кубинская сигара вместе со стаканом виски, в котором так мелодично-маняще позвякивают льдинки… Это ли не воплощение американской мечты? Разве можно отказаться от нее только лишь потому, что похрустывающее в пальцах, клубящееся ароматным дымом чудо производит твой идеологический и политический противник?

Увы, принципы важнее всего. Отказаться можно и нужно, если это поможет одержать над противником верх. Но не раньше, чем ты создашь для себя «подушку безопасности», которая смягчит удар от исчезновения в твоей жизни того, что ты так любил и чем так наслаждался.

Понимая, что кубинские сигары, так же, как и остальная продукция с Кубы, окажутся в США под запретом, Кеннеди попросил своего пресс-секретаря Селинджера купить для него до вступления ужесточенного эмбарго в силу 1 200 сигар. Что Селинджер и сделал, обеспечив своего босса 1 201 сигарой марки Petit H. Upmann.

Этот эпизод вызывает смешанные чувства. Хочется улыбнуться: у главы одной из двух сверхдержав оказывается тоже были маленькие человеческие слабости. Но улыбка выходит печальная. Ведь Кеннеди успел выкурить только малую толику этих сигар…

Кто больше потерял?

По подсчетам Торговой палаты США, из-за сохранения эмбарго американская экономика каждый год теряет 1,2 миллиарда долларов. Кубинские эксперты оценили ежегодный ущерб экономике Кубы от эмбарго в 685 миллионов долларов.

Что же получается:с экономической точки зрения эмбарго «вреднее» для Америки, чем для Кубы? В абсолютных величинах – да, но в пропорциональном отношении – отнюдь.

Ведь ВВП США (16,2 триллиона долларов) в 225 раз больше ВВП Кубы (72,3 миллиарда долларов). Таким образом, чтобы терпеть от эмбарго такой же урон, как Куба, Соединенные Штаты должны были бы ежегодно терять 154 миллиарда долларов. А это чуть меньше, чем одна треть бюджета Министерства обороны США на 2014 год.

К слову сказать, ВВП Кубы, которая производит впечатление достаточно бедной страны, отнюдь не самый маленький в мире. ВВП Кыргызстана, например, в 11 раз меньше кубинского.

Эмбарго действует, в основном, в рамках кубино-американских отношений, но может быть применено и к компаниям третьих стран, занимающихся бизнесом на Кубе в том случае, если их бизнес каким-либо образом задействует собственность, конфискованную у американцев. С точки зрения США это приравнивается к использованию краденного. Таким компаниям Вашингтон не позволяет заниматься бизнесом на американской территории, а руководству этих компаний может запретить въезд в США.

Можно ли американцам на Кубу: мифы и реальность

То, что американцам на остров «нельзя» – почти такая же непреложная истина, как эмбарго. На самом деле это не совсем так.

Американцы могут приезжать на Кубу, но только с одним условием: они не имеют право тратить там ни цента американской валюты. С данной точки зрения даже уплата аэропортовых сборов в главной воздушной «гавани» Кубы – аэропорту имени Хосе Марти может рассматриваться, как нарушение этого запрета с последующим за данным проступком уголовным наказанием. Оно может состоять в заключении в тюрьму сроком до 10 лет, штрафе в объеме до 250 тысяч долларов для физических, или до миллиона долларов – для юридических лиц.

Это не значит, что никто из обычных американцев (не политиков, не прочих официальных лиц) не может приехать на Кубу. Остров посещали и продолжают посещать представители общественных и религиозных организаций, ученые и студенты. Есть только одно условие: нужно запросить соответствующую лицензию у «Управления по надзору за зарубежными активами» (Office of Foreign Assets Control) американского Казначейства. Разумеется, отправка запроса не означает автоматическое получение на него положительного ответа.

В этом, ощетинившемся пиками всеможных кар «заборе», поставленном на пути поездок американцев на Кубу, была одна брешь. По закону данный запрет нужно было возобновлять каждые полгода. Президент-демократ Картер не сделал этого, позволив ему уйти «в песок». Так, с 1977-го по 1982-й годы американцы могли наслаждаться коктейлем «Куба Либре», под звуки Калипсо и шорох пальм на пляжах Варадеро.

Есть такая поговорка: «Ты можешь не заниматься политикой, но придет время и она займется тобой». Ее действие на себе ощутили даже самые аполитичные американцы из числа тех, которые хотели посетить Кубу. В начале 1980-х, когда в Белый дом пришел Рональд Рейган, «холодная война» обрела «второе дыхание». В 1982-м году запрет на поездки граждан США был восстановлен в полном объеме и с определенными послаблениями сохраняется по сей день.

P.S.

Два с лишним десятилетия, прошедшие со времени победы Кубинской революции в 1959-м году, были самим яркими мазками на картине, которая стала известна под названием Остров свободы. В палитре красок, заполнивших политический «холст», особо выделялись кубино-американские отношения.

Сложные и противоречивые, как правило откровенно недружественные, они, тем не менее, содержали эпизоды (предложение Фиделя президенту Джонсону «помириться», «Полеты свободы», «Паромная переправа Мариэль», периодические послабления в иммиграционной политике США в отношении Кубы), которые давали понять: обе страны не прочь найти точки соприкосновения, которые могут стать прологом к нормализации политического климата, заполнившего пространство между ними. А это значит, что может наступить день, когда «гиря» выгодного геополитического положения Кубы может вновь оказаться на весах Соединенных Штатов.