Саид Амиров

Дагестан снова оказался на первых полосах российских газет и в топах сообщений информационных агентств. Однако на этот раз причиной для такого сфокусированного внимания стал не громкий теракт, а арест высокопоставленного чиновника из самой крупной северокавказской республики. И не просто чиновника, а управленца, которого многие годы сопровождал шлейф слухов и подозрений. У мэра Махачкалы Саида Амирова было «говорящее» прозвище – «Кровавый Рузвельт». Однако в июне 2013 года его жизнь круто изменилась, а карьера пошла под уклон. В какой мере можно говорить о том, что ситуация в Дагестане и на Северном Кавказе в целом начинает меняться?

Всего несколько месяцев назад Кремль решился на смену власти в самой крупной и проблемной северокавказской республике. Вместо прежнего руководителя Магомедсалама Магомедова Дагестан возглавил известный политик федерального уровня, экс-министр и вице-премьер, бывший посол и депутат обеих палат парламента Рамазан Абдулатипов. Тогда продвижение «московского дагестанца» преподносилось как некая «смена вех», начало наведения порядка в Дагестане – российская власть готовится к зимней Олимпиаде в Сочи.

Впрочем, это событие не является «праздником спорта» в чистом виде. Оно призвано показать усиление международного значения страны и успех ее лидера по преодолению нестабильности «переходных» 1990-х годов. При этом будущая столица игр находится в непосредственной близости от турбулентного Северного Кавказа. А Дагестан сегодня – самый турбулентный субъект в непростом регионе. С 2005 года он держит лидерство по числу терактов, налицо целый букет социальных проблем – высокая безработица, особенно среди молодежи, бедность, коррупция и теневая экономика. В этой связи понятен первостепенный интерес Кремля именно к Дагестану.

Долгие годы федеральная власть не вмешивалась в ту борьбу за власть, которая шла внутри республики. Она предпочитала поддерживать систему неформальных договоренностей и баланс сил, существовавший между различными кланами и группами влияния. Даже те руководители, которых центр отправлял в отставку, уходили с почетом и без критики со стороны президентской администрации. Так было и с Магомедали Магомедовым, многолетним председателем Госсовета республики, и с первым президентом Муху Алиевым, и с его преемником Магомедсаламом Магомедовым. Последний по счету руководитель даже получил своеобразное повышение, перейдя на работу в федеральные структуры власти. Очевидно, что в случае с Амировым о почетной пенсии речь не шла. Напротив, мэра Махачкалы молниеносно этапировали в Москву и именно в российской столице было проведено первое судебное заседание по его делу, что позволило превратить задержание в арест.

Таким образом, центральная власть нарушила многолетнее табу на сохранение преференций для группы неприкасаемых руководителей из Северокавказского региона. Впервые за много лет слова высших чиновников и реальные дела «не разошлись, как в море корабли». 29 мая на выездном Совещании Совета безопасности под председательством Николая Патрушева и он сам, и полпред Хлопонин говорили о том, что пора заканчивать с всесилием региональных кланов. Арест мэра Махачкалы, имевшего свои выходы на разные кремлевские башни и крупный российский бизнес помимо республиканского руководства, а также своих собственных «силовиков», продемонстрировал «ветер перемен». Однако было бы преждевременно объявлять «счастливый конец» дагестанской истории и начинать трубить о достижениях российской власти по выкорчевыванию коррупции.

Вся история с задержанием и арестом Амирова воочию показала: у центра нет доверия к местным правоохранительным структурам. Этапирование мэра Махачкалы в российскую столицу выглядела, как операция на территории другой страны, против де-факто теневого образования в составе России. И, прежде чем, говорить о том, что во всем виноваты кланы и «местные традиции» хорошо бы вооружиться не только знаниями о Кавказе на уровне известной кинокомедии «Кавказская пленница», но и пониманием того, почему эти самые местные бароны получили такую мощную власть.

Разве Дагестан в начале 1990-х годов не оказался в вакууме государственной власти и не был фактически отрезан от России сепаратистской Чечней? И разве центр помогал ему решать проблемы земельного дефицита, урбанизации, безработицы, приватизации бывшей госсобственности? Долгие годы присутствие Москвы в регионе ограничивалось портретами и флажками в кабинете. Когда же наметившийся дефицит стали ликвидировать, то свели государственное присутствие к одному лишь силовому формату. Разве Москву сильно волновали вооруженные отряды дагестанцев, которые помогли ей в 1999 году против Басаева и Хаттаба? Или центр удивлялся победным результатам голосования за «Единую Россию» и стремительной маргинализации КПРФ и «Яблока», а также другой светской оппозиции?

Не слишком заботило Москву и фактическое смыкание светской власти с Духовным управлением мусульман и превращение последнего в министерство по исламу. Стоит ли теперь удивляться тому, что в среде, описанной выше, появились «кровавые рузвельты». А не Рузвельт с большой буквы и без кавычек.

Было бы огромной ошибкой сегодня превратить начавшуюся санацию власти в Дагестане в пиар-проект. Не поможет делу и «навешивание всех собак» на одного человека. Без поддержки, как внутри Дагестана, так и за его пределами мэр Махачкалы не смог бы строить свою карьеру так, как он это делал до самого последнего времени. И без коррекции российской внутренней политики в целом «зачистка» одного отдельно взятого субъекта федерации не поможет. Сегодня в России много и охотно говорят о сильном государстве. Но часто забывают при этом, что сильное государство – это не диктатор на троне, а мощный и работающий закон, качественная судебная система и профессиональные правоохранительные органы, подчиненные не своеволию, а праву. Если эти параметры не реализуются, на их место заступают различные «сильные руки», которые не очень-то считаются и с общегосударственными интересами, и с правами граждан. Одним из таких примеров как раз и был арестованный ныне мэр Махачкалы. Риторический вопрос, укрепила ли страну и республику его «сильная рука»?

Автор – Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, США, Вашингтон