В нынешнем году северокавказская тематика была выдавлена на обочину повестки дня украинскими событиями. Однако террористическая атака в Грозном (самоподрыв смертника, повлекший гибель пяти человек) показала, что риски на Северном Кавказе сохраняются. Какие сигналы принес с собой этот теракт? Можно ли говорить о прекращении «мирной паузы», связанной с сочинскими олимпийскими играми? Или грозненская трагедия – случайный эпизод, который не стоит рассматривать в качестве некоего поворотного пункта?

Взрыв в столице Чечни подтолкнул экспертов к обсуждению роли и возможной ответственности так называемого «Эмирата Кавказ». Все дело в том, что в конце июня 2014 года в Интернете появился видеоролик, на котором его лидер Али Абу-Мухаммад (Алиасхаб) Кебеков выступил с заявлением о том, что для него и для его соратников неприемлемы атаки против гражданских лиц, а также причинение вреда их собственности. В своем июньском обращении он заявил, что следует запретить практику суицидальных атак и использования женщин в вооруженной борьбе. Но грозненская атака в октябре была совершена в нарушение этой инициативы. О чем это может говорить?

Во-первых, в деятельности террористических структур присутствует своя собственная логика, требующая адекватного понимания. Начнем с того, что сам «эмир» Кебеков, ставший преемником Доку Умарова, ранее не был замечен в проявлениях гуманизма. По оценкам экспертов и журналистов, именно он ответственен за убийство в 2012 году видного религиозного деятеля Дагестана шейха Саида Афанди Чиркейского, выступавшего за внутриисламский диалог в республике.

Во-вторых, северокавказские джихадисты уже не в первый раз выдвигают такие, на первый взгляд, «мирные» инициативы. В феврале 2012 года предшественник Кебекова – Умаров – выступил с обращением, в котором заявил о необходимости избегать атак на гражданские объекты. Но риторика риторикой, а террористические атаки и нападения на гражданских лиц не прекратились. Только в последние три месяца 2012 года от рук террористов погибло 22 человека, представляющих не вооруженные силы, полицию или внутренние войска, а гражданское население. Среди них были ректор Сельскохозяйственного института Борис Жеруков, журналист Казбек Геккиев (оба из Кабардино-Балкарии).

3 июля 2013 года Умаров и вовсе отменил свой так называемый «мораторий», призвав к срыву Олимпиады в Сочи. Но зимняя олимпиада в российских субтропиках прошла безупречно с точки зрения безопасности. Дестабилизации Северного Кавказа, о которой много говорилось в канун игр, не произошло.

Более того, в апреле 2014 года было официально объявлено о ликвидации Умарова, единственного террориста российского происхождения, внесенного в «черные списки» американского Госдепартамента и признанного угрозой для интересов США. И «мирное заявление» Кебекова де-факто было констатацией ограниченности ресурсов в ведении диверсионно-террористической борьбы. Не стал бы лидер северокавказского подполья открыто озвучивать этот тезис! К тому же обращает на себя внимание тот факт, что «мирные инициативы» от джихадистов появляются тогда, когда отношения между Россией и Западом либо резко ухудшаются, либо вовсе заходят в тупик (как это произошло после начала украинского кризиса). Следует также иметь в виду, что Умаров и Кебеков сделали ставку на «интернационализацию» северокавказского джихадистского движения, в том числе и через вовлечение активных «бойцов» в действия на Ближнем Востоке (включая и участие в «Исламском государстве Ирака и Леванта»). И северокавказский театр немного потеснился.

Однако, анализируя риски и угрозы на Северном Кавказе, следует также иметь в виду, что пресловутый «Эмират» не является вертикально построенной структурой, а его лидер генеральным секретарем, которому нижестоящие инстанции жестко подчиняются. «Эмират»- это сеть, обеспечивающая своим сторонникам некое подобие идеологических установок. И многие поклонники экстремальных версий исламизма не собираются в точности выполнять рекомендации того или иного «эмира». Такое уже случалось с прежними «советами» и «приказами» Умарова. И вряд ли грозненский самоподрыв открыл в этом плане что-то новое.

И последнее по порядку, но не по важности. Грозненский взрыв недвусмысленно показал, что «эффект Сочи» (а тренд снижения терактов наметился еще до игр и продолжился после них) не может продолжаться вечно. Он является тактическим по самой своей природе. И по своему характеру (если использовать медицинскую терминологию), это – сбивание температуры с помощью аспирина, а не всестороннее лечение болезни. Специалисты, занимающиеся полевой работой на Северном Кавказе отмечают формирование у населения региона (особенно молодежи) особых «структур повседневности», в которых религия играет несравнимо большую роль, чем в жизни тех, кому за 40. При отсутствии качественного религиозного образования внутри страны, а также при недостаточной интеграции Северного Кавказа в общероссийские процессы и отсутствии качественной национальной политики (которая нередко подменяется фольклорной), а также в условиях урбанизации (массовое переселение жителей горных районов на равнину) возникает запрос на альтернативную лояльность. И зачастую ее ищут не с помощью реальных муфтиев или даже радикальных лидеров, а в интернете у виртуальных учителей и в виртуальных сообществах (джамаатах). Для многих именно оттуда начинается путь, схожий с судьбой братьев Царнаевых или десятков других неизвестных никому пехотинцев террора. И грозненский теракт недвусмысленно напоминает об этом.

И если контроль над трассами, денежными потоками, явками можно обеспечить, то борьба за умы требует не только силовых, но и иных инструментов. Их невозможно жестко противопоставлять друг другу, но одно без другого (без выверенного сочетания их пропорций) неэффективно. И в этом контексте крайне важна выработка работающих моделей для формирования единства Кавказа и большой России. Не пиаровского, а реального.

Автор – Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета