13 октября 2014 года депутаты парламента Абхазии получили проект Договора о союзничестве и интеграции с Россией. В письме, подготовленном на имя спикера высшего представительного органа республики Валерия Бганбы, Астамур Тания, руководитель администрации вновь избранного президента Рауля Хаджимбы сообщает о том, что данный документ поступил по «дипломатическим каналам от российской стороны». Он также просит представить замечания и предложения комитетов Народного собрания к тексту договора до 27 октября.

И хотя предлагаемый документ не вступил в силу, он находится в стадии согласования и все еще имеет статус проекта, он уже вызвал девятый вал споров и обсуждения среди абхазских блоггеров, журналистов, активистов «третьего сектора». Представители чиновничества не имеют таких возможностей для выражения своей позиции. Однако это не означает, что за закрытыми дверями в неформальной обстановке они не выражают свое отношения к перспективам российско-абхазских отношений в свете новой договорно-правовой базы.

Про новый договор между Россией и Абхазией говорят, как минимум, с весны. Массовые выступления в Сухуми и последующую отставку президента Александра Анкваба некоторые эксперты также связывают с этим документом. Точнее, с отказом от его подписания. Насколько принятие проекта российско-абхазского договора повлияет на геополитическую ситуацию на Южном Кавказе? Может ли он стать фактором, углубляющим противоречия в непростых отношениях между РФ и Грузией?  Какое влияние он может оказать на процессы евразийской интеграции, в которых Москва претендует на роль лидера?

Ответ на эти вопросы было бы целесообразно начать с оценки некоторых особенностей постсоветской политики. В ней зачастую существует значительный зазор между юридическим и фактическим измерением. И понимая это, не следует фетишизировать любой договор, каким бы важным он на первый взгляд ни казался. Прочтя проект российско-абхазского договора, многие наблюдатели поспешили сделать выводы о наращивании военного и политического присутствия РФ в частично признанном образовании. На том лишь основании, что в тексте документа содержались определенные статьи и пункты относительно общей военной системы и интеграции в сфере безопасности. Между тем, еще 30 апреля 2009 года было подписано Соглашение «О Совместных усилиях в охране государственной границы Абхазии», в соответствие с которым было образовано Пограничное управление ФСБ РФ в Республике Абхазия. То есть с формально-юридической точки зрения речь идет о создании подразделения российской службы безопасности на территории другого независимого государства, пусть и имеющего ограниченное количество признаний со стороны стран-членов ООН! Первая застава этого управления в поселке Пичора Гальского района года была открыта 8 декабря 2010 года,  то есть почти за 4 года до обсуждения нового Договора о союзничестве и интеграции. Что же касается создания объединенной военной базы российских войск на абхазской территории, то об этом договоренность была достигнута в феврале 2010 года. Таким образом, новый проект во многом лишь суммирует и прописывает на бумаге то, что ранее было уже реализовано на практике.

Резонный вопрос зачем? Что мешало сделать это год, два или три назад? Политические взаимоотношения – это в немалой степени использование тех или иных символов и «сигналов». Украинский кризис нынешнего года существенно изменил все постсоветское пространство. Одной из его причин была его эрозия, но сам кризис придал этим процессам дополнительные импульсы. Та же Грузия, например, подписала и ратифицировала Соглашение об Ассоциации с Евросоюзом. Более того, 5 сентября официальный Тбилиси получил пакет «усиленного сотрудничества» с Североатлантическим альянсом. Через несколько дней после этого Грузию с двухдневным визитом посетил министр обороны США Чак Хейгел. Он не только пригласил эту страну в коалицию по борьбе с ИГИЛ, объявленным главной угрозой для Вашингтона на Ближнем Востоке, но и подтвердил возможность поставок в страну вертолетов Black Hawk.

Естественно, все эти движения Грузии не остались в стороне от абхазского и российского внимания. И каждый из асимметричных партнеров пытается извлечь свои интересы. Абхазские лидеры получить дополнительные гарантии от Москвы, а Россия усилить свое влияние в регионе, а в конкретной республике сделать его практически эксклюзивным и безальтернативным.

Но означает ли это, что позиции Сухуми и Москвы во всем совпадают? Для ответа на этот вопрос потребуется умение читать между строк. То есть найти то, что в договор не вошло (но теоретически могло войти или обсуждалось на подготовительной стадии). Во-первых, в тексте нет упоминаний об Ассоциации с РФ. Данный термин вызывает опасения у абхазской элиты, настроенной, несмотря на всю зависимость от Москвы, на реализацию собственного национального проекта. Во-вторых, в нем нет пунктов о либерализации рынка земли и недвижимости. Абхазские власти и бизнесмены понимают, что без этого трудно ожидать притока инвестиций (хотя бы только российских) и полноценного развития. Но имея за спиной опыт многих этнополитических катаклизмов, руководители частично признанного образования опасаются «размывания» абхазской идентичности и превращения республики в филиал Большого Сочи со всеми вытекающими последствиями. Следовательно, мы можем прийти к выводу, что проект Договора учел страхи и фобии маленькой Абхазии.

Что же касается евразийской интеграции, то здесь одного желания Сухуми и Москвы мало. Ближайшие соратники РФ по Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС) не горят желанием признавать бывшие автономии. Даже прием Армении в ряды этой интеграционной структуры прошел не без возражений со стороны Казахстана. Кстати сказать, сама Армения также не пошла по пути признания Абхазии (имея прямую границу с Грузией, которая является одним из двух ее выходов во внешний мир). Таким образом, даже если договор и вступит в силу, то он не принесет с собой революционных изменений. Скорее, он просто зафиксирует на бумаге то, что Кремль называет «новыми реалиями в Закавказье». И это помогает нам понять, почему реакция на новый проект специального представителя Грузии по России Зураба Абашидзе была подчеркнуто спокойной и корректной. Он даже слегка пожурил своего коллегу, председателя парламентского комитета по международным делам Тедо Джапаридзе за проявленную эмоциональность в оценке российско-абхазского документа. Впрочем, парламентарии в отличие от дипломатов могут себе это позволить.

Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета