О двустороннем договоре между Россией и Южной Осетией активно заговорили еще осенью 2014 года. После того, как РФ и Абхазия подписали документ о союзничестве и стратегическом партнерстве, неизбежно вставал вопрос о том, когда что-то аналогичное произойдет на югоосетинском направлении. И ожидания не продлились слишком долго. Уже 13 декабря рабочий текст договора был представлен для рассмотрения в Политсовет при президенте Южной Осетии. Практически сразу же после затяжных новогодних каникул проект был одобрен главой республики. Югоосетинские власти заявили о начале процесса согласования текста с Москвой. Означает ли это, что Цхинвали идет по пути, пройденному ранее Сухуми? Есть ли какие-то отличия в абхазских и югоосетинских подходах? И можно ли рассматривать сам факт подписания двустороннего договора, как некий поворотный пункт в российской политике на Кавказе? Необходимо также учитывать принципиальную позицию Грузии, заявившей, что проект российско-югоосетинского договора о сотрудничестве и интеграции грубо нарушает международное право.

Ответы на эти вопросы следовало бы начать с определения общих и особенных черт двух проектов абхазского и югоосетинского. И в оценках российских обозревателей, и в высказываниях американских и европейских экспертов, две частично признанные республики рассматриваются, как правило, через запятую, как два близкородственных феномена.

В самом деле, и Абхазия, и Южная Осетия бросили вызов постсоветской грузинской государственности. После долгих лет конфликтов они получили признание со стороны России и еще нескольких государств. Однако помимо многих общих черт абхазский и югоосетинский опыт имеют и значительные отличия. В Абхазии при всей ее финансовой и военной зависимости от России присутствует стремление к реализации собственного национально-государственного проекта. Оно воочию проявилось в ходе подготовки двустороннего договора с РФ.

Как справедливо заметил эксперт вашингтонского Фонда Карнеги Томас де Ваал, «комментаторы почти не заметили то, насколько абхазская сторона изменила изначальный вариант договора. И даже удалила из него ряд моментов. Слово «интеграция» было заменено на «стратегическое партнерство»». В Южной Осетии же практически с начала ее борьбы за выход из состава Грузии доминировало стремление к объединению с «братской Северной Осетией» под эгидой России. Свидетельством этого стали два референдума по данной теме. Первый состоялся в январе 1992 года, а второй параллельно с президентской кампанией ноября 2006 года. Оба раза жители республики высказывались в пользу единства.

Весьма показательно, что сейчас, когда югоосетинские власти заявили о подготовке текста договора с РФ, главными критиками документа стали представители партии «Единая Осетия». Той самой, которая в прошлом году получила большинство мест в республиканском парламенте и смогла провести своего лидера Анатолия Бибилова на пост спикера. В качестве альтернативы президентскому варианту сторонники «Единой Осетии» рассматривают практическую реализацию «объединительной идеи». Они полагают, что абхазская модель не является достаточным условием для реализации долгосрочных интересов народа Южной Осетии. И целью сторонников Бибилова является не сохранение каких-то участков, в которых сохраняется автономия от российского влияния, а, напротив, максимальное сближение маленькой республики в большой Россией.

«Единая Осетия» еще в марте 2013 года выдвинула программу-минимум, целью которой должно было стать претворение в жизнь формулы «Две страны – одна Осетия». Программой-максимум было обозначено их объединение в составе РФ. Анатолий Бибилов и его соратники разработали своеобразную «дорожную карту», включающую пять шагов по вступлению в Россию. Это – референдум, обращение парламента Южной Осетии к органам власти РФ, создание межправительственной рабочей группы по завершению перехода к объединению, принятие нового Основного закона и перевод законодательства на общероссийские рельсы.

Добавим к этому внутриполитические соображения. Бибилов, потерпевший поражение на президентских выборах 2011 года, стремится подойти к новой кампании во всеоружии. И свою парламентскую победу он и его сторонники по «Единой Осетии» хотели бы конвертировать в более значимые успехи. Тем паче, что идеи «единства» пользуются спросом в обществе, а ситуация с Крымом в марте 2014 года сформировала у многих завышенные ожидания относительно планов Москвы по территориальному приращению. Не стоит сбрасывать со счетов и фактор аппаратной поддержки нынешнего спикера некоторыми группами в российской президентской администрации (особенно теми, кто не удовлетворен его неудачей в кампании 2011 года).

Однако «объединительная идея» имеет целый ряд серьезных ограничителей. На фоне углубления противоречий между Россией и Западом любые проекты по изменению постсоветских границ будут чреваты новыми санкциями и дополнительными рисками для Москвы. МИД Грузии в заявлении от 22 декабря осудил указанный проект т.н. “договора”, и рассматривает попытку его оформления как грубое нарушение международного права, а также как направленный на аннексию территорий Грузии акт, который изначально недействителен и не сможет привести к какому-либо правовому результату.
В этом контексте Кремль, скорее всего, ограничится «абхазским форматом» и на повторение «крымского опыта» не пойдет.

При таком варианте развития событий говорить о «прорыве» в двусторонних отношениях не представляется возможным. И фактор военного присутствия, и финансовая помощь, и обеспечение безопасности уже работают в Южной Осетии после 2008 года. И если некий текст, регламентирующий эти сюжеты, дойдет до финальной стадии, то он лишь зафиксирует на бумаге те реалии, которые уже существуют. Так произошло с Абхазией.

Как бы то ни было, а сегодня представители югоосетинской общественности настойчиво поднимают вопрос о необходимости большей прозрачности при подготовке важного для республики договора. И от этого запроса нельзя отмахнуться. До выборов 2011 года (которые принесли немало сюрпризов Москве в виде электорального успеха Аллы Джиоевой) многие в Кремле и на Старой площади искренне полагали, что, в отличие от Абхазии, на югоосетинском направлении неожиданности маловероятны. Однако жизнь оказалась хитрее аппаратных схем. Таким образом, при планировании любых действий в Южной Осетии следует иметь в виду не только геополитические расклады, но и общественный фактор.

Автор – Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета