Некоторые читатели жаловались, что посвященный России раздел моего блога “Russia Watch” в последнее время касался исключительно Ливии, что вроде бы не имеет прямого отношения к России.

По поводу отношения – это так, по крайней мере, с недавних пор. Я считаю, что Москва, когда-то являвшаяся в Ливии крупным игроком, может с этой ролью распрощаться.

В 1969 году Советский Союз дальновидно заложил основу для крепких отношений с Муаммаром Каддафи, предоставив его правительству дипломатическое признание всего три дня спустя после возглавленного им военного переворота 1 сентября.

Однако давайте перенесемся в 1 сентября 2011 года. В этот день Россия официально признала Переходный национальный совет Ливии – 73-ей по счету страной мира.

За 42 года, прошедшие между этими двумя событиями, Москва и Муаммар часто сходились очень близко. Леонид Брежнев справедливо рассудил, что с ливийским полковником можно вести дела.

В 1974 году, после того, как Запад наказал Ливию запретом на поставку вооружений, Советский Союз не упустил своего шанса и начал продавать ливийцам истребители, танки, фрегаты и системы ПВО. К 1980 году в Ливии действовало 3 500 советских советников, а поставки вооружений в эту страну обеспечивали 10 процентов всей выручки СССР в твердой валюте.

Как стало известно из раскрытых недавно документов секретной полиции Ливии, ГДР предоставляла полковнику Каддафи неоценимое содействие в создании безжалостной системы внутренней слежки, которая надолго пережила наставников из Восточной Германии.

Переходный период от Советского Союза к России дался обеим сторонам нелегко. Москва перевела все сделки на коммерческую основу и потребовала от Ливии уплаты долга советской эпохи в размере порядка 5 миллиардов долларов. В 2008 году этот долг был списан в обмен на коммерческие контракты.

Проезжая на днях по набережной Триполи, я увидел выцветший на солнце рекламный щит с информацией об одной из крупнейших двусторонних сделок – подписанном с Российскими железными дорогами контракте стоимостью 3 миллиарда долларов на создание линии высокоскоростных поездов от Бенгази на запад до Сирта – родного города Каддафи.

В рамках других проектов российская «Татнефть» бурила скважины в Гадамесе (компания также имеет лицензии на месторождения в районе Сирта), а «Газпромнефть» вел переговоры об участии в разработке огромного нефтяного месторождения с подходящим названием Elephant («Слон»).

Однако с падением правительства Каддафи Арам Шегунц, руководитель российско-ливийской деловой группы, пожаловался информационному агентству Reuters: «Мы потеряли Ливию окончательно. Нам не дадут зеленый свет, и если кто-то думает по-другому – это обман». По его мнению, российские компании потеряют в Ливии все, потому что НАТО может помешать им вести бизнес в этой стране.

Я так не считаю. Думаю, новое ливийское правительство будет выполнять обязательства по существующим контрактам. Строительство железной дороги, вероятно, продолжится, так как это является частью масштабного проекта по обеспечению железнодорожного сообщения между Каиром и Марокко. Строительством участка дороги к западу от Сирта, в направлении Триполи, занимается Китай.

Однако быть 73-ей страной в шкале приоритетов новой власти в Триполи не очень почетно. У ливийцев Москва еще долго будет ассоциироваться с их прошлым под властью Каддафи. Мне кажется маловероятным, чтобы новое правительство пошло навстречу Кремлю в каких-либо вопросах. Сегодня Москва практически исчезла с радаров Триполи.

Публичный спор, разгоревшийся между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым в отношении мартовской резолюции ООН, санкционировавшей операцию НАТО в Ливии, привлек к себе всеобщее внимание в России. Однако в Ливии он остался практически незамеченным. Сейчас ливийцев волнует Италия, Франция, Великобритания и Соединенные Штаты, а не Россия.

Я провел в Ливии 10 дней, и упоминание о России всплыло лишь один раз, когда я сел в самолет, следующий рейсом из Туниса в Москву.

Рядом со мной сидел молодой ливиец – курсант российского военного училища четвертого года обучения. Он рассказал, что он провел на родине два месяца –июль и август. Я спросил его, что он думает о революции. «Каддафи проиграл только из-за бомбардировок со стороны НАТО», – серьезно ответил он мне на русском.

С одной стороны, это прозвучало так, будто он повторяет фразы, которые придутся по душе его преподавателям в московском училище. С другой, из разговора с ним мне показалась, что реально его интересуют совсем другие вещи: он похвастался приложениями в его смартфоне, часами из магазина беспошлинной торговли в аэропорту, и предвкушал возвращение в московские клубы, где много классных девчат.

Я спросил его об учебе. Он ответил: «Сильная армия важна для сильной Родины» и «Россия делает лучшие танки в мире».

Тогда я спросил его о будущем. Он щелкнул себя по плечу, где должны будут появиться погоны, и, подмигнув мне, сказал, что в следующем году он получит диплом и станет офицером ливийской армии.

Когда я перевел ему французский заголовок из тунисской газеты, согласно которому новые лидеры Ливии планируют сформировать новую национальную армию, это не поколебало его уверенность.

Пока же эксперты считают, что расходы на оборону в Ливии снизятся: страна сокращает закупку вооружений и переориентирует расходы на сферу здравоохранения и образования.

В отличие от Каддафи, формирующееся в Триполи новое правительство не выказывает никакого намерения воевать со своими соседями или ссориться с Европой и Соединенными Штатами. К примеру, подписанный ранее в этом году правительством Каддафи контракт на закупку российских антикорабельных ракетных комплексов наверняка пойдет ко дну.

Пока наш «Аэробус» входил в российское воздушное пространство, я подумал: а доверит ли недавний командир отряда повстанцев, прошедший через полгода сражений, офицерский пост в новой ливийской армии молодому человеку, который пересидел революцию, строя глазки девушкам в московских ночных клубах и играя в видеоигры в родительском доме в Триполи?.

Однако мне предстояло еще час лететь в компании молодого ливийца, и я решил не делиться с ним своими сомнениями.