Александр Лукашенко

Одно время белорусское телевидение без конца показывало видеозапись, на которой демонстранты бьют окна в здании Центрального избирательного комитета, пытаясь пробраться внутрь.

Я был там. Эти специально отобранные кадры не отражают всей картины.

Александр Лукашенко правит Беларусью с 1994 года. В зависимости от точки зрения, его можно считать самым «долгоиграющим» президентом Европы – или ее последним диктатором. Ключом к удержанию власти на протяжении последних 18 лет для него является контроль над избирательной системой. Когда Лукашенко баллотировался на четвертый срок, 99 процентов сотрудников избирательных участков и наблюдателей были его людьми, назначенными правительством.

Кандидаты от оппозиции, убежденные, что происходит фальсификация результатов, попытались разыграть свою последнюю карту, чтобы не позволить Лукашенко править страной 21 год. Они созвали протест – однако в Беларуси, бывшей советской республике, практически все протесты являются нелегальными.

Лукашенко сначала отреагировал, заявив в эфире национального телевидения, что на эти протесты никто не явится. В устах дюжего бывшего руководителя колхоза такие слова прозвучали как угроза.

В Минске, экономика которого остается главным образом под контролем государства, сложно найти такси. Поэтому в ту памятную воскресную ночь до места демонстрации, расположенного в двух километрах от моей гостиницы, я пошел пешком. Открытые катки были заполнены людьми. Семейные пары шли по заснеженным тротуарам в рестораны. Я начал подозревать, что прогноз Лукашенко может оказаться верным, и на запланированные демонстрации соберется не более 100 самых ярых активистов.

Затем, проходя через виадук в полукилометре от Октябрьской площади, я начал различать потоки людей, быстрыми шагами спешивших к месту демонстрации.

Через час число собравшихся составило, по оценке Associated Press, 40 тысяч человек.

Как ветеран многочисленных протестов, я заметил, что толпа состояла преимущественно из мужчин. Зачастую это свидетельствует о том, что народ ощущает физическую угрозу.

Чтобы ограничить протесты, городские власти залили значительную часть площади под открытый каток. С динамиков на фонарных столбах звучали старые советские мелодии. Толпа была зажата на одном конце площади. Затем она заполнила соседний парк, освободив проспект Независимости для автомобилей.

В лучшем случае 10 процентов участников слышали, что их лидеры кричали в маленькие портативные мегафоны. Однако никто не резал провода, ведущие к динамикам на фонарных столбах.

В ночи развивались флаги Беларуси и Европейского союза. Люди скандировали: «Свободу!» и «Да здравствует Беларусь!». Намекая на редеющую шевелюру 56-летнего президента, народ выкрикивал: «Пора менять лысую резину!».

Час спустя, лидеры оппозиции двинулись к проспекту.

Толпа застыла в нерешительности. Кто сделает первый шаг? Кто перейдет с тротуара на дорогу в нарушение правил дорожного движения?

Температура на улице была минусовой, однако, когда первые демонстранты сломали этот лед, возникло настоящее чувство эйфории. Через несколько минут 40 тысяч человек двигались людским потоком через самое сердце Минска, а их возгласы отражались эхом от плоских фасадов послевоенных советских зданий.

Не было разбито ни одного окна, не было сделано ни одной надписи на стенах. Несколько автомобилистов осторожно сигналили в знак солидарности. Сотовые телефоны светились в ночи: демонстранты снимали видео и фотографировали происходящее, называя это историческим моментом.

Несколько человек заметило, что их телефоны не работали. По непонятной причине они не могли отослать СМС или фотографии друзьям.

По той же непостижимой причине сотрудники ГАИ растворились в переулках.

Того, кто свернул бы с главных улиц, ожидал бы большой сюрприз: вереницы больших зеленых металлических ящиков на колесах с ОМОНом внутри. Скоро эти полицейские фургоны должны были заполниться участниками протестов.

Конечной точкой марша стало массивное административное здание, построенное еще в советскую эпоху. В нем осенью 1991 года я брал интервью у первого постсовесткого лидера Беларуси, Станислава Шушкевича. Перед зданием на высоком постаменте по-прежнему маячила черная статуя Ленина. Как ни странно, она мало изменилась, разве что была чище, чем два десятилетия назад.

На протяжении часа люди топтались на месте, скандировали лозунги, пытались прислушаться к своим лидерам и делали снимки на память о своем участии в этом историческом для их страны событии.

Через три часа после начала демонстрации толпа стала редеть, и я ускользнул с площади. Несмотря на мороз, я уходил с теплым предчувствием лучшего будущего для Беларуси.

Оно пропало, когда я увидел ряды полицейских фургонов.

Что касается дальнейших событий, я задаюсь вопросом: были ли люди, попытавшиеся прорваться в здание, провокаторами – внедренными в ряды оппозиции хулиганами или сотрудниками служб безопасности режима? Или же это были впечатлительные молодые людьми, которые накануне насмотрелись по телевизору новостей о протестах в Лондоне и Париже? Или же радикалы, считавшие, что свобода не дается просто так?

Я предлагаю вам самим выбрать, какие видео смотреть: те, на которых 25 мужчин бьют окна; на которых людской поток мирно течет по крупнейшему проспекту Минска или кадры, ставшие лидерами просмотра на YouTube, на которых одетые в черные шлемы ОМОНовцы сметают резиновыми дубинками всех и вся на своем пути – от кандидатов в президенты и операторов до девочки-подростка в белой парке.