30 ноября 2014 года в Республике Молдова состоялись выборы в парламент. Для этой страны избрание депутатского корпуса имеет принципиальное значение. В отличие от большинства постсоветских стран Молдова – парламентская республика. И от итогов выборов высшего законодательного органа зависит формирование исполнительной власти. Выборы президента также являются прерогативой депутатов, глава государства не выбирается всенародным голосованием. С формально-правовой точки зрение значение президентского поста несопоставимо с ролью главы кабинета министров. Правление лидера молдавских коммунистов Владимира Воронина (2001-2009) может рассматриваться, как исключение, поскольку в данном случае значение президентского поста определялось скорее личными качествами этого политика, а не юридическими резонами.

По сравнению с серией парламентских кампаний в 2009-2010 годах (поскольку очередные выборы не привели к избранию президента) на этот раз в борьбу за депутатские мандаты включился целый ряд политических сил, которые по разным причинам пропустили предыдущий избирательный цикл. Так, Партия социалистов (участница выборов 2001 и 2005 гг.) в 2009-2010 годах отказалась от самостоятельного выступления, поддержав молдавскую компартию. Но уже в 2011 году на всеобщих местных выборах левый альянс дал трещину. В 2014 году социалистов уже рассматривали, как серьезного претендента на высокий результат. И по итогам голосования они действительно заняли первое место, набрав 20, 51 %. Впрочем, победой их первое место назвать нельзя, так как в любой парламентской кампании важен не просто успех по абсолютным показателям, но и возможность затем сформировать эффективную коалицию.

По итогам выборов-2014 социалисты такой возможности не имеют. Второе место после них заняли либеральные демократы (20, 16%). Их союзники по правящей «европейской коалиции» также показали высокий результат. Демократическая партия получила 15.8%,а либералы- 9, 67%. Если переводить эти цифры в пересчет на мандаты, то три коалиционные силы возьмут 55 депутатских кресел (22- либерал-демократы, 19-демократы и 13-либералы). У Партии социалистов будет 25 мандатов.

А что же коммунисты, которые в течение последних четырех лет пребывали в оппозиции после предыдущих восьми лет нахождения у власти? Они не скрывали своего желания взять реванш (тем паче, что в 2009 году до избрания президента им не хватило самой малости). Однако вхождение в саму кампанию произошло уже при отсутствии единства в рядах ПКРМ (Партии коммунистов республики Молдова). Отдельным списком пошли «коммунисты-реформаторы» (в недавнем прошлом – соратники Владимира Воронина, покинувшие его, будучи недовольны авторитарным стилем руководства своего лидера).

Однако «реформаторское крыло» не смогло преодолеть  рубеж даже в 5% (4.92% в итоге). ПКРМ же стала «бронзовым призером» кампании с 17, 48%. В пересчете на мандаты это будет 21 депутатское кресло. Чисто теоретически молдавские левые могли бы составить оппозиционную коалицию и стать влиятельной политической силой  в новом составе парламента. И тем самым осложнить жизнь «новой старой» правительственной коалиции. Однако личные противоречия и амбиции, скорее всего, создадут трудности для реализации такого сценария развития. И, собственно говоря, они уже мешали такой кооперации в прошлом. Таким образом, надежда молдавских левых на победу над участниками проевропейской коалиции не оправдались. Но и провалом их выступление  не назовешь. И социалисты, и коммунисты показали, что имеют серьезный электоральный ресурс. Их избиратель, ориентированный на высокие стандарты социальной защиты, неготовность к форсированной европеизации и сохранение кооперационных связей с Россией, по-прежнему остается важным фактором, который невозможно игнорировать. И если «европейская коалиция»  будет почивать на лаврах, электорат левых может сказать  свое веское слово.

Впрочем, парламентские выборы в Молдове помимо внутриполитической конкуренции имели еще и отчетливо выраженное внешнеполитическое измерение. Их рассматривали в контексте углубляющейся конфронтации между Россией и Западом за постсоветское пространство. И украинский кризис придавал этому дополнительной остроты, не говоря уже о неразрешенном приднестровском конфликте и непростой ситуации в Гагаузии. Но если про основных партнеров ЕС и США все было более или менее ясно, то вопрос о том, кто станет фаворитом Москвы, интенсивно дискутировался. В начале 2000-х годов  таковым считалась ПКРМ. Однако после провала т.н. «Меморандума Козака»  по урегулированию конфликта в Приднестровье на основе федерализации Молдовы коммунисты утратили доверие Кремля. Их если и поддерживали в 2009-2010 годах, то скорее, как «наименьшее зло», с точки зрения Москвы.

В 2014 году российские дипломаты с интересом рассматривали политика-популиста Ренато Усатого. Однако он и его партия не были допущены к выборам. В итоге в роли главных «евроскептиков» стали выступать социалисты. И именно их рассматривали, как главную пророссийскую силу. Остальные партии, использовавшие аналогичную риторику («Выбор Молдовы – Таможенный союз»), не получили достаточной поддержки избирателя. Впрочем, я бы не сказал, чтобы Москва сильно переусердствовала в продвижении «своих» на выборах. У левых в Молдове, повторюсь, есть собственный ресурс электоральной поддержки.

Следовательно, позиции европейской коалиции несколько пошатнулись, но не настолько, чтобы лишиться возможности формировать правительство. Но этот успех не должен создавать и завышенных ожиданий, и опасных иллюзий – игнорировать мнение «левой Молдовы» не представляется возможным. И если будущая цель – стабильная и безопасная Европа, то задумываться о привлекательной модели преодоления внутренних разломов и расколов нужно уже сегодня. Это намного более продуктивный путь, чем подготовка победных реляций и торжеств.

Автор – Сергей Маркедонов, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета