Уважаемые читатели и комментаторы
Эта площадка в скором будущем прекратит свое существование. Вместо нее “Голос Америки” начал публикацию видеоблогов http://www.golos-ameriki.ru/section/cohen-video-blog/5584.html
Приглашаем к обсуждениям и дискуссиям.
До новых встреч!
Когда мы с женой решили купить собственное жилье в США, то наши друзья разделились примерно на два равных и непримиримых лагеря. В одном – нам радостно пожимали руки и заранее поздравляли с отличной бизнес-идеей стать «настоящими американцами» и воплотить для себя классическую «Американскую мечту».
В другом лагере – наоборот, сочувственно вздыхали, хмурились и советовали, как минимум, повременить с рискованным решением «вешать на себя хомут домовладения». И это, несмотря даже на нынешнюю фантастически низкую процентную ставку и привлекательные предложения на столичном рынке жилья Большого Вашингтона.
Те и другие были по-своему правы. Согласно статистике, примерно 40 миллионов американцев сегодня предпочитают арендовать недвижимость. Причем, одна треть из них снимает дома. Резонов здесь много. Семьи, особенно молодые, нередко переезжают с места на место, в поисках новой работы или лучших школ для своих подрастающих детей.
Одинокие молодые люди, даже имеющие уже стабильный доход, предпочитают снимать жилье, пока не обзавелись семьей. А пожилые люди с возрастом переезжают в специальные комплексы для Active adults – c более комфортным набором рекреационных, социальных и медицинских услуг.
И все же покупка собственного жилья (в хорошем или в перспективном районе с быстро развивающейся инфраструктурой) остается в Америке одним из лучших способов долговременных инвестиций. Это дает возможность, погашая кредит, как бы платить арендную плату самому себе, оптимизировать налогообложение, а при необходимости – самим сдавать в аренду (даже частично) купленное жилье.
Короче, мы с женой решили рискнуть. Тем более, что у нас было одно преимущество – у нас взрослые дети, которым не надо сначала выбирать, а потом и менять школы (младшую на среднюю, среднюю на старшую). Ведь, как известно, стоимость жилья в Америке серьезно зависит от наличия и, главное, качества школ в районе. Район может быть хорошим, но школы в нем плохие. Это уже из разряда американских парадоксов…
Выбор жилья – дело не шуточное. Во-первых, надо определиться, что лучше: квартира, таунхаус или отдельный дом. У каждого варианта есть как свои плюсы, так и минусы. Например, в многоквартирных домах быстрее растут коммунальные платежи, а вернее, различные доплаты за пользование бассейном и спортзалом, за ремонт, за ландшафтный дизайн, за обслуживание гаража и за еще многие и многие мелкие услуги.
В собственных домах, при всех прелестях этакого мини-усадьбы, всегда больше расходов, их труднее содержать и, в зависимости от района, иногда сложнее продать или сдать в аренду. В общем, мы с супругой, в конце концов, сошлись на таунхаусе, совмещающем в себе как достоинства, так и недостатки дома и квартиры.
И вот теперь для нас настала пора действительно выбирать. Моя коллега Анна тут же напомнила нам универсальный закон диалектики о переходе количества в качество, с гордостью заявив, что лично она, покупая недвижимость, осмотрела 200 домов и потратила на поиски целый год!
Мы до этой цифры не дотянули. Но, признаюсь, в течение полугода почти все выходные были заняты у нас поиском и посещением Open Houses – домов, открытых в специальные часы для потенциальных покупателей. Кстати, для некоторых чрезмерно дотошных и любопытных людей такие «осмотры» незаметно превращаются в хобби. Как тут не вспомнить персонажа пьесы Островского «На всякого мудреца довольно простоты» Нила Федосеевича Мамаева, любившего ездить смотреть сдаваемые в аренду квартиры просто «ради развлечения».
Впрочем, в Америке люди, которые знают, чего хотят, могут выбрать недвижимость достаточно быстро. Наш риелтор Ольга Грибанова рассказывала, что у нее был случай, когда только что выставленный на продажу – on the market – городской дом был куплен через два часа. Первые же покупатели сразу приняли решение и через своего агента выставили offer (предложение на покупку), и этот “оффер” был тут же принят продавцом.
Однако стоит заметить, что от “оффера” до реальной покупки, как говорится, «дистанция огромного размера». В среднем она занимает месяц-полтора. И до последнего момента – вплоть до завершения сделки (closing) никто не даст вам гарантии, что банк даст вам кредит. Поэтому, ассистент нашего риелтора, Елена, на всякий случай рассказала нам поучительную историю о том, как лично ей банк отказал в кредите в самый последний день. Уже после того, как были проведены все инспекции, проверена ее кредитная история, представлены все мыслимые и немыслимые справки, и теперь оставалось только зарегистрировать сделку в специальной Title Company. Пришлось обращаться в другой банк, готовить новый “оффер”, на новых условиях, но та, полюбившаяся квартира, которую Елена считала уже почти «своей», ушла другим покупателям…
Причин для таких отказов может быть предостаточно. Банку может не понравиться то, что вы недавно купили машину в кредит или же в этом году поменяли работу. И хотя зарплата, например, у вас осталась прежней, доверие к стабильности вашего положения пошатнулось. Может не понравиться и то, что сразу после оплаты первоначального взноса (down payment) у вас на счете останется недостаточно средств. Впрочем, если денег окажется вдруг сразу много, то это тоже вызовет вопросы у потенциальных кредиторов.
«Был у меня такой случай с одним русскоязычным клиентом, – вспоминает Ольга Грибанова. – Он положил 25 тысяч долларов наличных на свой в счет в то время, когда банк уже работал над его кредитной историей. И это стало основанием для отказа в выдаче ипотеки. Не помогли никакие объяснения, что это его «кровные», что он просто «хранил их под подушкой», наученный горьким опытом российских дефолтов… В общем, вы должны быть всегда готовы доказать банку, что ваши деньги абсолютно чистые».
Вот такая выходит, своего рода, презумпция виновности. Конечно, она создает бюрократические препоны, отнимает массу сил и времени, но, согласитесь, не так-то она и плоха. И, пожалуй, такая практика не помешала бы в России, когда при совершении дорогих покупок в кредит банк требовал бы, например, от любого чиновника (и от его родственников, на которых частенько оформляют дачи, квартиры и машины) доказать легальность происхождения денег.
Еще одна большая разница между американской и российской практикой риелторских сделок – это пресловутый cash (наличка). В Америке тоже продают жилье за кэш, но это вовсе не пакет с пачками банкнот, который передают при личной встрече продавца и покупателя как «довесок» к фиктивной цене сделки. В американской практике купить дом «за кэш» – значит, просто сразу оплатить всю сумму покупки специальным банковским чеком. Из моих американских друзей, знакомых и знакомых моих друзей я лично знаю только одного такого покупателя, приехавшего из России и работавшего в нефтяном бизнесе.
…Друзья, поздравив, нас с женой с покупкой таунхауса первым делом спросили, когда мы будем по-русски справлять новоселье? Я пошутил, что лучше, наверное, сделать это лет через 30, когда полностью выплатим ипотечный кредит – mortgage. Может быть, поэтому в Америке и не принято отмечать новоселье, потому как, по статистике, большинство американцев покупает жилье в кредит на 30, ну в лучшем случае – на 15 лет. Впрочем, как показывает та же статистика, в среднем через 6-7 лет американец в очередной раз решает свой жилищный вопрос: продает жилье, сдает в аренду или же рефинансирует, то есть перезаключают кредитную сделку на более выгодных для себя условиях. Так что, при желании, новоселье в Америке можно отмечать довольно часто.
В третий понедельник февраля в США отмечается День президентов. Изначально он был приурочен к 22 февраля – дню рождения первого президента страны, героя войны за независимость Джорджа Вашингтона. Позднее праздник стал совмещать еще одну дату – день рождения (12 февраля) Авраама Линкольна, которому американский народ обязан ликвидацией рабства и победой юнионистов-северян в Гражданской войне. Но только в 1970-х годах Конгресс США утвердил новую дату как федеральный праздник, посвященный всем бывшим президентам.
Наверное, трудно представить подобный праздник (посвященный должности главного выборного лица государства) в какой-то другой стране. И, в частности, в России. Не буду утверждать, что больше нигде в мире Дня президентов нет, но, все-таки праздник это чисто американский, такой же, как, к примеру, День Благодарения или День Труда.
Конечно, нынешний федеральный праздник отмечается куда более скромно, чем, скажем, Рождество или День Независимости. Нет в этот февральский день ни парадов, ни салютов, ни народных гуляний. Но накануне в школах и колледжах проходят тематические уроки и театральные представления, в сам праздник открывается для посещения всеми желающими главный читальный зал Библиотеки Конгресса США. А кроме того в столице, носящей имя первого президента, в этот день обычно особенно много туристов. Ведь здесь – наверное, как ни в каком другом американском городе – изобилие памятников, посвященных президентам США.
Самый старый и самый символичный из них, который просто трудно не заметить в деловой части города, – это 555 футовый гранитно-мраморный монумент Джорджу Вашингтону. Кстати, до постройки Эйфелевой башни он был самым высоким сооружением на планете.
Монумент Джорджу Вашингтону
Ведущие американские СМИ, университеты и социологические центры не перестают задаваться вопросом, кто из американских президентов является самым-самым. Данные эти варьируются, но показательным, пожалуй, можно назвать опрос, проведенный среди 65 историков телеканалом С-SPAN еще в 2009-м году. На основании десяти критериев специалисты оценили результаты работы президентов США за всю историю страны. В первую пятерку вошли Авраам Линкольн, Джордж Вашингтон, Франклин Рузвельт, Теодор Рузвельт и Гарри Трумэн.
Примечательно, это не единственный случай, когда Аврааму Линкольну отдается первое место. Все-таки именно Линкольну (правда, уже в другую эпоху) удалось то, что не удалось (хотя первоначально хотелось) ни Джефферсону, ни самому Вашингтону. Оба президента из числа «отцов-основателей» до конца своих дней оставались богатыми рабовладельцами. И их музеи-усадьбы в штате Вирджиния и сейчас тому свидетельство. По-русски их можно было бы назвать помещичьими.
Монтичелло – усадьба Джефферсона
Маунт-Вернон: здесь жили рабы.
Но, пожалуй, суть даже не в этом, а в том, что именно этому американскому колонисту удалось совершить то, что не смогли сделать ни Цезарь, ни Кромвель, ни Наполеон, ни многие другие наполеоны и наполеончики. Именно Вашингтон сумел устоять перед искушением властью. Сначала – властью военачальника, когда в 1783 году выступил против Ньюбургского заговора, имевшего целью поставить его как военного диктатора выше Конгресса. А затем – властью президента, когда в 1796-м, отказался баллотироваться на этот пост в третий раз, несмотря на громадный авторитет в народе, практически единодушную поддержку в Конгрессе и даже предложение некоторых соратников… короноваться, как первый монарх всея Америки.
Согласитесь, и спустя двести лет этот личный пример военного героя и государственного мужа, заслуживает того, чтобы его помнить. Причем, не только в День президентов. И не только в Америке.
За два года в Вашингтоне я ни разу не был в кинотеатре. Много раз бывал в музеях, на концертах и выставках. Но в кино?! Казалось бы, зачем ходить в кинотеатр (или как сами американцы упрощают, в театр), если почти все можно посмотреть и в «домашнем кинотеатре». Но здесь особый случай – захотелось увидеть на большом экране фильм, который недавно получил награду «Золотого глобуса» и выдвинут на «Оскара», и вокруг которого в России столько сломано копий (и, похоже, их будет еще больше).
В минувшую пятницу в американской столице стартовал прокат киноленты Андрея Звягинцева «Левиафан». А в субботу на дневном сеансе в одном из старых городских кинозалов Avalon был почти аншлаг. И еще одном – в данном случае преимуществе для русскоязычной аудитории – иностранные фильмы США, как правило, титруются, но не озвучиваются. Американский прокат частенько ругают за эту практику. Но сейчас это оказалось как нельзя кстати, чтобы составить впечатление о новой киноработе популярного режиссера.
Не буду пересказывать фабулу. А вот о реакции на фильм расскажу. Во-первых, никто, по-моему, не ушел из зала во время просмотра. Во-вторых, достаточно живо зрители реагировали на шутки: например, когда сержант ДПС Павел Поливанов пикируется со своей женой Анжелой. И вообще шутки о семейной жизни пришлись в тему. Но, пожалуй, наибольшее оживление вызвала реплика, когда все тот же пьяный Паша на вопрос собственной супруги: машину сможешь вести, заплетающимся языком выдает: конечно, что я не ДПСник! Правда, реакция на эту шутку показалась мне слишком русской. В любом случае, подобный русский юмор американцам оказался понятен, хотя пьяный полицейский за рулем в Вашингтоне – это, наверное, классический оксюморон.
Но самой показательной была реакция зрителей уже после картины: люди выходили из зала молча, как бы оглушенные и придавленные трагическим финалом. Я обернулся по сторонам. Сзади меня сидела пожилая пара, которая, когда включили свет, так и осталась на своих местах. Я подсел к ним. Эмми и Джо, так позже представились мои собеседники, действительно были под сильным впечатлением от увиденного. Мы разговорились.
– Наверное, это самый яркий фильм, который я видела за последнее время, – призналась Эмми, – очень красивые съемки северной природы, скал, суровых морских берегов.
– История потрясает! – добавил Джо. – Фильм заставляет еще раз задуматься о судьбе рядового человека в таких обстоятельствах. И если все это действительно правда, то ситуация в России просто ужасная.
Узнав, что я из России и хорошо знаю эти северные места, где снимался фильм, Эмми и Джо в свою очередь набросились на меня с расспросами. Я ответил, что история, увы, совершенно обычная и даже не такая уж кровавая. В ней гибнет лишь один человек и то, похоже, в результате самоубийства. А вот, например, Кущевка – это действительно бесконечно кровавая и бесконечно безнадежная история о спруте, щупальца которого тянутся на самый верх. И об этом можно снимать не фильм, а целый телесериал. Впрочем, в Америке хватает своих сериалов, чтобы смотреть еще и российские.
Я не стал утомлять Эмми и Джо рассказами о трагедии в кубанской станице Кущевская. Но все-таки заметил: будет жаль, если у моих новых знакомых сложится представление, что «Левиафан» (когда еще они увидят другой российский фильм?) – это и есть вся современная Россия.
На выходе из кинотератра я снова разговорился с группой американок, делившихся тут же у входа в кафе впечатлениями.
– Знаете, что меня поразило? – сказала мне Маргарет, как выяснилось, давняя посетительница местного кинотеатра. – Я прочитала в начальных титрах, что фильм был снят на деньги российского правительства (на грант Министерства культуры РФ – прим. автора). Если этот фильм, как сейчас пишут, критикует коррупционный путинский режим, то почему правительство дает на это деньги?
– Вторая наша собеседница, имя которой я не спросил, поспешила добавить:
– Возможно, это объясняется тем, что дело происходит в далекой провинции. И главный злодей там все-таки не президент, а всего лишь мэр маленького северного городка.
Почти все мои собеседники были в восторге от съемок природы, от игры актеров: Алексея Серебрякова, Елены Лядовой, Романа Мадянова. А вот что не понравилось? На это ответили буквально хором: безнадежность и безысходность.
– Да, но как быть, если в реальной жизни такие истории действительно заканчиваются трагически? – пытался объяснить я.
– Не знаю, но как же можно оставлять людей без надежды? – пожала плечами Маргарет. – Все-таки мы в американском кино больше привыкли к «хэппи эндам».
Позднее оказалось, что многие из моих американских друзей не в курсе, что сюжет Звягинцева (по его собственному признанию) был навеян трагической историей владельца автомастерской, ветерана Вьетнама Марвина Химеймера, который проиграв суд местному цементному заводу в городке Грэнби (штат Колорадо), пытавшемуся отобрать у него дом, сделал броневик из своего бульдозера, снес 13 городских административных зданий, а затем свел счеты с жизнью. Вот такой вечный сюжет о трагедии маленького человека…
Однако судебную тяжбу Химеймера против местного завода, справедливости ради, трудно сравнить с тем повальным правовым беспределом: с арестами, избиением и имитацией расстрела адвоката, публичными пьяными выходками мэра, на фоне которых проходит тяжба в «Левиафане». Вот почему газета Washington Post в одной из недавних кинокритических заметок написана: «Левиафан» – это определенно российская трагедия. (“Leviathan” is a distinctly Russian tragedy). http://www.washingtonpost.com/goingoutguide/movies/leviathan-movie-review-from-russia-with-buzz/2015/01/21/258f8706-a190-11e4-9f89-561284a573f8_story.html
Наиболее горячие споры новый фильм вызвал в вашингтонской русскоязычной среде. Например, на недавнем благотворительном вечере, организованной местной православной общиной, шли жаркие дебаты на тему «церковной бюрократии» в России, которая «срослась с государственным чиновничьим аппаратом». Я оказался очевидцем этих дебатов и обратил внимание, что люди, недавно приехавшие из России, Украины и многих других бывших советских республик, чаще говорили, что это абсолютно правдивое, честное, сильное и необходимое именно сегодня кино. А вот люди постарше (в смысле эмигрантского жизненного опыта), давно не приезжавшие на историческую Родину, чаще возмущались, что это абсолютно конъюнктурное, «заказное» кино, снятое «на потребу Голливуда», на фоне «роста антироссийских настроений на Западе».
Знаю, что об этом же сегодня до хрипоты спорят, да что там – порой и ругаются последними словами – и в самой России. И, согласитесь, так обычно и бывает, когда появляется любое новое яркое талантливое произведение. А то, что фильм Звягинцева – несомненно, вещь яркая и талантливая, думаю, согласятся многие.
Ну, а что касается хэппи энда или, говоря по-русски, счастливого конца, и споров о вечной «русской безнадеге», то я бы повторил вопрос, которым задалась в разговоре со мной прихожанка Свято-Никольского храма Американской православной церкви, профессор русской литературы вашингтонского Джоржтаунского университета Ольга Меерсон: «Вот скажите, а вы почувствовали после этой кинотрагедии своего рода катарсис?»
Черный как тропическая ночь кот подошел ко мне с важным видом охранника, обнюхал кроссовки и, мяукнув, отошел в сторону, словно, пропуская пройти во двор. Я не успел включить фотокамеру, как кот уже исчез в зеленых зарослях. Кассир музея улыбнулся: «Не расстраивайтесь, лучшие кадры у вас впереди». 
Кошкин дом – так еще можно назвать дом-музей Эрнеста Хемингуэя в Ки-Уэсте, в маленьком курортном городке, хоть и расположенном на острове, но соединенном дамбой с полуостровом Флорида и считающимся самой южной точкой континентальных Соединенных Штатов. Кошки тут везде: в спальне, в библиотеке, на кухне, на пальмах, на кошачьем… кладбище. Во времена жизни писателя их уже было порядка сорока, сейчас и того больше.
А началось все в середине 1930-х, когда знакомый морской капитан подарил Хемингуэю милого котенка по кличке Snowball (Снежок). Причем, не простого, а шестипалого. В природе такое биологическое отклонение называется полидактилия. А у моряков есть поверье, что шестипалые кошки приносят удачу в плавании. Уж не знаю, насколько это так, но, пожалуй, самому Хемингуэю в бытность его проживания на острове кошки действительно принесли удачу. За 9 лет жизни здесь (с 1931 по 1939гг.) он написал 70 процентов своих произведений. Так утверждает одна из местных музейных надписей. Цифра, на мой взгляд, спорная. Однако доподлинно известно, что именно в этот период были написаны Хемингуэем такие известные вещи, как «Снега Килиманджаро», «Зеленые холмы Африки», «Иметь или не иметь», «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера»… Писатель, живя в Ки-Уэсте, строго придерживался правила: писать ежедневно по 500-700 слов. Обычно он работал с 6 утра до полудня, уединившись в рабочем кабинете – на втором этаже флигеля, куда вход в рабочее время был обычно разрешен только семейству кошачьих. Что ж, возможно, кошки тоже были писательскими музами.
Позже, живя на Кубе, всего в 90 милях к югу от Ки-Уэста, Хемингуэй часто наведывался в свой «Кошкин дом». Не иначе, как кошачий мир тянул его к себе.
Уже после смерти самого гения, лауреата Нобелевской премии, завещавшего холить и лелеять четвероногих питомцев, здесь родилось, выросло и умерло не одно поколение кошек, в том числе и шестипалых. Сейчас «на довольствии» в музее 51кошка, сказала мне одна из местных сотрудниц. Я пробовал пересчитывать – но не так-то это просто. Пришлось поверить на слово. Впрочем, при желании можно посчитать и количество всех кошек, похороненных на специальном кошачьем кладбище, в тихом уголке двора под пальмами. Но примечательно, конечно, не количество могилок на этом кладбище, а громкие имена, которые, давались хемингуэевским кошкам. В честь писателей и поэтов: Марк Твен, Эдгар По, Эмили Дикинсон, кинозвед: Мерлин Монро, София Лорен, Чарли Чаплин или художников – например, Пабло Пикассо. 
В общем, кошки в доме-музее чувствуют себя почти что священными животными как в древнем Египте. И существует расхожее мнение, что многие посетители приезжают в музей не столько посмотреть на место, где жил писатель (и вправду, дом как дом в простом классическом испанском стиле с весьма незатейливым интерьером), а полюбоваться кошками…
Впрочем, этой идиллии уже в наше время мог наступить конец. Музей несколько лет вел судебную тяжбу относительно возможности держать вне клеток такое количество животных, хотя и домашних. Но, в конце концов, коты и кошки Хемингуэя были признаны «историческим и национальным достоянием» Флориды. Что ж, сам писатель наверняка был бы доволен таким решением суда. А за туристов и говорить нечего.
Все фотографии можно посмотреть в фотогалерее: http://www.golos-ameriki.ru/media/photogallery/hemingway-house-key-west/2546429.html?z=1642&zp=1
По вечерам, возвращаясь домой с работы и проходя мимо местной – вашингтонской – средней школы имени Вудро Вильсона, я частенько вижу одну и ту же картину, которую можно увидеть и на любом школьном дворе в России: местные мальчишки играют в европейский футбол или, как здесь говорят, – соккер. Играют с азартом, красиво, результативно. Разница только в том, что поле разлиновано под американский футбол, а над сеткой обычных ворот установлены столбы для американского футбола. Вот такой утилитаризм.
Хотя для футбольной сборной США нынешний – бразильский – чемпионат мира закончился проигрышем сборной Бельгии в добавочном времени в одной восьмой финала, сам интерес к мировому первенству не исчез. Более того, накануне финала ажиотаж в спортивных барах и клубах достиг, пожалуй, апогея. Многие обозреватели считают, что нынешний мундиаль в Южной Америке даст мощный импульс развитию футбола-соккера и в Северной Америке. И, похоже, эти надежды небезосновательны, хотя звучат не в первый раз.
Американские ворота
Справедливости ради, стоит сказать, что в первой половине 20-го века, играя с грандами европейского и южноамериканского футбола на олимпийских и товарищеских турнирах, сборная США почти не показывала ярких результатов. Зато в историю вошли разгромные проигрыши. Так, на Олимпиаде 1928 года американская команда уступила серебряным призерам тех игр – аргентинцам с «хоккейным» счетом 2:11. А на Олимпиаде 1948 года потерпела крупное поражение от Италии – 0:9. Понятно, что такие результаты не могли способствовать развитию интереса к заморской игре.
Пожалуй, футбольный (соккерный) бум в Соединенных Штатах начался в 1990-х годах. Тогда, в 1993-м была создана первая профессиональная лига футбола-соккера Major League Soccer (MLS), в которую вошли лучшие команды США и Канады. А уже через год – в 1994-м – на территории США состоялся первый чемпионат мира. Игры проходили во всех концах страны: от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса и от Чикаго до Орландо. Сами американские футболисты тогда показали скромные результаты, хотя и вышли из своей отборочной группы, а будущим чемпионам мира – бразильцам – уступили с минимальным счетом 0:1. Но уже 8 лет спустя на чемпионате мира 2002 года американцы вышли в четвертьфинал мирового первенства, обыграв сборные Португалии и Мексики. Позднее американцы на мировых чемпионатах стабильно выходили из своей группы. В общем, показывали ровные результаты. И, пожалуй, уже заслужили статус крепких середнячков.
Футбольный бар в Вашингтоне
Одним из апологетов «антифутболизма» сегодня можно назвать консервативную американскую писательницу и блогера (имеющую только в Твиттере более полумиллиона подписчиков) Энн Коултер (Anne Coulter). В разгар футбольных баталий в Бразилии, когда сборная США показывала хорошие результаты и когда не только завсегдатаи баров на Дюпон-серкл, но и президент Барак Обама не отказывали себе в удовольствии поболеть за национальную сборную, Энн Коултер написала буквально следующее: «Растущий интерес к соккеру означает лишь, что нация находится в моральном упадке». А сам соккер она сравнила с метрической системой мер, «которой либералы тоже поклоняются, потому что она европейская».
Писательницу не устраивает в соккере-футболе – в отличие от хоккея, баскетбола и американского футбола – буквально все: и «женоподобный вид» футболистов, и низкая результативность (пробегать 120 минут с добавочным временем и не забить ни одного мяча), и даже низкая (в сравнении с американским футболом или хоккеем) травматичность. Слишком уж редко после игры спортсменов увозит на носилках «Скорая помощь». Коултер называет соккер спортом эмигрантов – тех, кто еще не очень хорошо выучил английский язык, а потому и не очень хорошо выучил в новой стране новые правила игры. При этом, утверждает писательница, «ни один американец, чей прапрадед родился здесь, не смотрит соккер».
Сезон закрыт?
Вот, видимо, почему даже соревнования по соккеру – если иметь в виду соревнования мирового класса – собирают в США телеаудиторию во много раз меньшую, чем Супербоул (кубок по американскому футболу) или просто игры плэй-офф в НБА или НХЛ. Впрочем, «футбольная глобализация», о которой пишет в своей книге давний поклонник этой игры Франклин Фоер, все равно сказывается на американских спортивных пристрастиях. И их изменение – это, по его мнению, только вопрос времени.
…По вечерам, возвращаясь домой с работы в Вашингтоне, я часто вижу как на школьном дворе местные мальчишки играют в европейский футбол. Играют все – представители всего этнического многообразия США. Как правило, во время таких матчей всегда можно услышать и испанскую речь – выходцев из Латинской Америки. И как тут не вспомнить, что, по данным последней национальной переписи, более половины прироста населения США за последние 10 лет составили именно латиноамериканцы. По оценкам специалистов, число проживающих в США выходцев из Латинской Америки уже составляет 50 миллионов человек. Вот, пожалуй, и ответ на вопрос о будущем соккера-футбола в Соединенных Штатах.
Зимняя Олимпиада завершена. Вернее, взят тайм-аут до 7 марта, когда здесь, в Сочи, стартуют Паралимпийские игры. И сейчас, наверное, каждый, кто следил за этим грандиозным спортивным событием и по прессе, и лично, находясь в гуще мирового шоу, может задаться вопросом: чем запомнилась Сочинская олимпиада? Попробую сделать это и я.
Первое.Если вести обратный олимпийский отчет, то запомнился триумф российской сборной в общекомандном зачете на олимпийском финише. Наверняка в чем-то неожиданный и для нее самой. За несколько дней до окончания игр мне довелось побывать на пресс-конференции министра спорта РФ Виталия Мутко. Уже тогда Россия по медальному зачету уверенно шла в первой пятерке. И чувствовалось, что это (после ванкуверского провала) вполне устраивало главного российского спортивного чиновника. Он улыбался, много шутил, не боялся острых вопросов. Но прогнозы делал очень осторожно. Что ж, таков спорт – от триумфа до неудачи может отделять один шаг.
Второе. Впечатлил размах сделанного. Я много раз бывал и в Сочи, и в Адлере, и в Красной Поляне. Бывал и в детстве, и в «лихие девяностые», и полтора года назад, в рамках пресс-тура по олимпийским объектам. В общем, есть, с чем сравнить. Еще недавно можно было только посочувствовать многим сочинцам, которые годами жили на одной огромной стройплощадке. Представьте, что доме, где вы живете, все ваши соседи вдруг разом затеяли большой ремонт. Только тогда вы сможете отдаленно ощутить картину сочинской стройки с точки зрения горожан. Один раз мне попалось несколько свалок строительного мусора, когда я проезжал чуть дальше от центра. Экологи говорили мне, что таких свалок по окраинам много, стоит только задаться целью – поездить и посмотреть. Прямо скажу: не ездил, не смотрел. Зато много раз на разных видах транспорта ездил по магистральным олимпийским дорогам: Сочи – Олимпийский парк – Красная Поляна. Приятно поразили развязки, тоннели, удобный график движения. В пробку я попадал только один раз. Впрочем, несколько моих знакомых досадовали, что из-за проверок и медленного движения электричек они опаздывали на соревнования в горном кластере, куда приходилось еще добираться на «канатке». Но, видимо, это были исключения, связанные с жесткостью все тех же мер безопасности, к которым не все туристы были сразу готовы.
Третье. Безопасность. Теперь уже можно ругать журналистов, которые, дескать, «гнали волну» и слишком много писали о потенциальной угрозе терактов. Но, думаю, что если бы такой угрозы не было, то не было бы и «стального кольца» вокруг Большого Сочи, не было бы десятков тысяч полиции, военных, а еще средств ПВО, авиации и военных кораблей в порту и на рейде. Иной раз создавалось впечатление, что живешь на суперохраняемом стратегическом военном объекте, а не в мирной спортивной столице. Однако и к этому привыкаешь, тем более что полиция вела себя безукоризненно. И я впервые увидел в российском городе такое количество улыбающихся, приветливых стражей порядка. Хорошо бы, чтобы они не разучились улыбаться и после Олимпиады. Правда, ложку дегтя в эту бочку меда внесли казачьи патрули. Вернее, один из них, который позволил себе уличный самосуд над Толоконниковой и Алехиной прямо на набережной у Морского вокзала. Но поразило даже не это, а реакция многих горожан, то, что они не осуждали эту расправу. Это досадно.
Четвертое. Волонтеры. Их было 25 тысяч – целая армия, собранная со всей России. Хорошо, что мир смог увидеть таких россиян: веселых, открытых, молодых. Хотя среди волонтеров были и люди старшего поколения, но у них у всех были бодрые молодые улыбки. Я не помню ни одного случая, когда бы волонтеры не помогли, не подсказали, не улыбнулись бы в ответ, даже когда реально не могли чем-то помочь. Вечером на холоде они уже валились с ног, но продолжали бодро улыбаться, подсказывать дорогу к автобусам, приглашать на завтрашнее шоу. Лично для меня это впечатление было гораздо сильнее, чем даже отличные дороги (ведь надо еще посчитать их себестоимость), и олимпийские медали (тут ведь всегда есть и элемент спортивной удачи). А это было просто искренне. И наверняка многим заполнилось. Во всяком случае, я не встречал ни одного зарубежного гостя, которому бы не понравилась атмосфера олимпийского Сочи. Это во не значит, что они приедут сюда еще раз, но Сочи – стал для многих узнаваемым брендом.
Пятое. «Олимпиард» – новая денежная единица, в которой измеряют количество рублей (долларов), потраченных на создание олимпийских объектов. Шутки про это я услышал уже в Сочи. И, как говорится, в каждой шутке есть доля правды. И, видимо, правда эта состоит в том, что многие люди, не имеющие доступа к реальным финансовым документам, уже запутались, сколько же было потрачено на сочинскую Олимпиаду? Немцов и Навальный называют одни цифры. Премьер Козак – другие. Но меня поразило даже не это, а заявление вице-премьера об отсутствии «массовых фактов коррупции». Хотя после развала дела против экс-министра обороны Сердюкова, стоит ли этому удивляться….
Шестое. Отсутствие протестов – это ставится в заслугу устроителям нынешних Игр. По заявлениям в СМИ, в России была самая «непротестная Олимпиада». Впрочем, мне запомнилось и то, как сочинские активисты до последнего момента тщетно пытались согласовать в мэрии митинг в Хостинском парке, на площадке, специально выделенной для проведения подобных акций в олимпийской столице. Запомнилась и история кубанского эколога Евгения Витишко, которому во время Олимпиады был заменен условный срок заключения на реальный. А еще запомнилась наивно-удивленная реакция одного из местных чиновников, курирующих работу прессы: дескать, да я толком и не знаю эту фамилию – Витишко, кто он такой? Как тут не повторить советское-классическое: нет человека – нет проблемы.
Олимпийская чемпионка по фигурному катанию Аделина Сотникова
Седьмое. Запомнились встречи со спортсменами. Их было не так уж много, учитывая жесткий режим тренировок и выступлений олимпийцев. Но встречи были приятные. Например, с серебряным призером – сноубордистом Николаем Олюлиным. В память врезался откровенный рассказ этого сибирского парня о травмах, которые он перенес за последний год тренировок, о долгих разлуках с родными, о скромным финансовых доходах и об огромном желании выступать и побеждать в этом до последнего времени не очень известном в России виде спорта. И еще запоминающимся личным событием стала для меня встреча с фигуристками Юлией Липницкой и Аделиной Сотниковой. Юля поразила своей серьезностью и взрослостью не по годам. Аделина – сдержанным достоинством, с которым олимпийская чемпионка отвечала на вопросы, в том числе на такой неожиданный – что значит для вас вера в Бога? И, конечно, я благодарен обеим девушкам, что, несмотря на свой сумасшедший график, на расписанную каждую минуту, они нашли время выполнить мою просьбу – расписаться на флаге, который я надеюсь, станет украшением благотворительного аукциона в эту пятницу на Масленицу в Вашингтоне. И, надеюсь, той же Аделине Сотниковой будет тоже приятно знать, что средства от этого ежегодного аукциона пойдут на помощь двум православным храмам в столице США.
Восьмое. Очередная неудача российской мужской сборной по хоккею. О ней очень много писалось. Она уже вошла в олимпийскую историю, как и очередной триумф канадцев. Но хотелось бы, чтобы из нее все же были извлечены уроки. Во всяком случае один – нам мой взгляд, очевидный. Я говорю о странной практике, когда матч межу двумя ведущими соперниками судит представитель одной из этих стран. И если бы не спорный эпизод с незасчитанной шайбой Федора Тютина, со сдвинутыми до этого воротами вратаря Джонатана Куика, все равно нашелся бы предлог, чтобы говорить о необъективности судейства Брэда Майера. Удивительно, что в олимпийском хоккее нельзя решить эту судейскую проблему. Ведь в футболе же решается.
Девятое. Запомнился новый Сочинский олимпийский университет, в стенах которого мне довелось побывать, и в котором уже преподают профессора и учатся будущие магистры из многих стран. Даже таких далеких от России, как США и Австралия. Университет построен по британским экологическим нормам и с соблюдением самых современных требований безбарьерной среды, то есть учиться, преподавать в нем могут и паралимпийцы. Университет готовит будущих спортивных менеджеров для всего мира. Направляют на него на учебу национальные олимпийские комитеты, а также спортивные федерации. Обучение ведется на английском языке. И, вероятно, этому уникальному учебному заведению суждено стать новой визитной карточкой постолимпийского Сочи.
Десятое, но не последнее. Украинская тема. Под занавес она стала тревожной даже для мирного олимпийского Сочи. И если сначала журналисты не обращали на спортсменов и гостей из Украины, какого-то особого внимания, то в конце любой человек с «жовто-блакитним прапором» становился потенциальным ньюсмейкером. Лично мне памятен один случайный и короткий разговор в Олимпийском парке, где я встретил двух парней в одежде цветов украинского флага. Они были немного навеселе. Приехали из Харькова и, по-моему, по-русски говорили без акцента.
– Ну, раз вы из Харькова, то, наверное, за Виктора Януковича? – предположил я. – Нет, мы против, него, – дружно ответили хлопцы.
Дальше пошли обвинения в адрес президента и его окружения в коррупции. А потом шло такое вот заключение: – Знаете, мы ведь не против России. Просто мы хотим жить как в Европе. – А что значит, как в Европе? – Ну, чтобы порядок был, чтобы дороги были отличные, милиция вела себя достойно, чтобы все работало… Один из парней для убедительности обвел рукой и добавил:
– Ну, вот понимаете, что бы жизнь наладилась, чтобы было красиво, как вот здесь в Сочи. – А вы считаете, что Сочи – это уже Европа? – спросил я.
В этот момент навстречу нам хлынул поток болельщиков из хоккейного ледового дворца «Большой». Толпа нас разделила, и больше мы уже не встретились. Мой вопрос остался без ответа. Честно скажу, я и сам на него не отвечу.
Конечно, Сочи преобразился. Но все-таки меня не покидало ощущение некоей «витринности» – пребывания как бы в стерильном искусственном оазисе, за пределами которого идет совсем другая жизнь: другие дороги, другой сервис, другая полиция. В общем, другие правила игры. Мне возразят, что так не только в России, что Олимпиада – это все-таки праздник! Да, но любые праздники рано или поздно заканчиваются. А что остается? Остаются воспоминания. У меня они вот такие. А что запомнилось вам?
«МОК – это глобальный паразит», «Нет Олимпиаде», «Наш город – это город полицейских», «Бездомные против Игр», «Кто платит, тот и играет», «Каждый пятый ребенок живет в бедной семье» и другие надписи пестрели на плакатах. Тысячи людей пришли к месту проведения зимней Олимпиады. А вот, что сообщало издание Life Sports, цитируя одного из участников акции протеста: «Правительство страны потратило огромные деньги на проведение Олимпиады, но ни копейки не пошло на людей… и всем на это наплевать – идет Олимпиада».
Обо всем этом писала мировая пресса, рассказывая об олимпийских февральских событиях. Правда, четырехлетней давности и в другой зимней олимпийской столице – канадском Ванкувере.
По первому же моему запросу – интернет-поисковик выдал мне десятки ссылок на разные СМИ с душераздирающими рассказами о том, как из рук вон плохо все было организовано в крупнейшем городе Британской Колумбии, как не повезло с погодой, как отвратительно работал транспорт, как протестующие сжигали олимпийский флаг, как бездомные горожане крыли алчных чиновников, для которых большой спорт – это просто большие деньги…
Напомнил об этом только с одной целью – антиолимпийское движение – явление отнюдь не новое. И родилось оно даже не в Ванкувере, а гораздо раньше. И, может быть, придет время, когда такое движение станет делом привычным и официально признаваемым, как например, лагеря антиглобалистов, во время проведения саммитов всяческих «Больших Восьмерок» и «Больших Двадцаток».
И наконец, было бы слишком примитивно сразу видеть в подобных проявлениях социального недовольства «руку Вашингтонского обкома» или еще кого-либо. Ведь согласитесь, нелепо выглядела бы версия, что это американцы подложили своим ближайшим соседям и союзникам – канадцам вот такую «информационную бомбу» под олимпийский праздник.
Увы, в случае с Сочинской Олимпиадой именно такая реакция является и среди рядовых россиян, и в российской прессе весьма распространенной. Некоторые доходят до того, что возмущаются тем, что Надежду Толоконникову и Марию Алехину вообще пустили в олимпийский Сочи, как будто бы это уже не территория Российской Федерации, а отдельный город-государство.
Тут сразу приходят на память вполне реальные запреты на въезд столицу и высылки неблагонадежных за 101-й километр во время проведения Московской Олимпиады 1980-го года. С Сочи, конечно, все сложнее – время не то. Хотя и здесь явно перестарались в деле введения единомыслия.
Сначала официально запретили, сославшись на особый режим, организацию любых протестных акций. Затем все-таки выделили место в центре города (в Комсомольском сквере) и даже разрешили провести в нем митинг горожан. По заявлению очевидцев, митинг, не без помощи «доброхотов», превратился «базар», так как столкнулись представители соперничающих политических группировок. Однако все равно на митинге прозвучали призывы к отставке местных властей и недовольство социальной политикой в городе.
В общем, площадку для местного Гайд-парка решили перенести от греха подальше – в Хостинский парк. Но, в конечном счете, и там все закончилось новым запретом 17 февраля. Наконец позднее, одиночный пикет у Сочинской администрации в поддержку осужденного и заключенного под стражу кубанского эколога Евгения Витишко тоже был прекращен.
Новой головной болью для сочинских силовиков стал приезд в олимпийскую столицу участниц бывшей группы Pussy Riot во главе с Толоконниковй и Алехиной. И сообщения прессы сразу наполнились скандальной хроникой задержаний, допросов, столкновений…
Мне не раз приходилось слышать от российских коллег новые обвинения в адрес Толоконниковой и Алехиной. Дескать, сами они виноваты в этих задержаниях. Ну зачем им вообще было приезжать в Сочи, заниматься самоприаром, критиковать Путина, петь песни на улице, да и еще снимать видеоряд для какого-то нового клипа??? На такой вопрос я всякий раз отвечаю вопросом: а какое из перечисленных деяний является уголовно или даже административно наказуемым?
И наконец, задаю совсем уж «неприличный» вопрос: имеют ли право, так называемые, «казачьи патрули» бить и оскорблять этих девушек, решивших спеть на набережной Сочи? И когда казаки якобы заявляют, что, дескать, здесь вам не Москва, а Кавказ, то значит ли это, что на территории олимпийской столицы Конституция России уже не действует или наоборот Основной закон наделяет представителей одной общественной организации (Кубанского казачьего войска) правом вершить свой суд над другими гражданами?
Увы, все это больше похоже на грустную комедию. Местная пресса давно пишет, что из соседнего Ставрополья, да и не только из него, продолжается массовый исход притесняемого русского населения. К сожалению, ни власти, ни местные правоохранители, ни тем более какие-то общественные казачьи организации не способны обеспечить защиту прав этих выживаемых из собственных домов людей. И на этом фоне размахивание нагайками перед безоружными девчонками выглядит, скорее, проявлением откровенной слабости, чем проявлением какой-либо силы. Во всяком случае, такое впечатление складывается.
Я не раз высказывал личное мнение, говоря о безопасности Олимпиады, что «кашу маслом не испортишь». И если казаки в Сочи готовы как дружинники (имея обеспеченный законом статус) патрулировать вместе с полицией на улицах, то ничего плохого в этом нет. И даже пытался сравнивать их с рейнджерами в американских федеральных парках. Но только рейнджер встретит вас с улыбкой, объяснит, покажет и расскажет, с удовольствием фотографируется на память. А заметив любую угрозу безопасности людей, сразу вызовет полицию по рации. Примерно такая идея, как я понимаю, должна была реализовываться и здесь – в Сочи. Кстати, справедливости ради, скажу, что я встречал именно такие «казачьи патрули» в Красной Поляне.
Увы, к сожалению, история с Pussy Riot показывает другое – синдром безнаказанности и своеволия: нагайки, ругань, слезоточивый газ. А кто не понравится таким «казакам» завтра на улицах Сочи?
…Толоконниковой и Алехиной все-таки позволили спеть песню перед администрацией города, выложить видео нового клипа в Интернете. И что, спрашиваю я, мир перевернулся? Растаял снег на лыжных трассах? В Олимпийском парке поубавилось народа? Или миллионы людей перестали, затаив дыхание, следить за финальными состязаниями и радоваться спортивному празднику?
Ответы на эти вопросы кажутся очевидными. Но унтер-пришибеевская тактика «тащить и не пущать», похоже, остается главной. И это во время Олимпиады. А что будет после нее? Например, нынешней осенью, когда в Сочи пройдут первые постолимпийские мэрские выборы…
Вадим Массальский
12 февраля Краснодарский краевой суд постановил отказать в удовлетворении апелляционной жалобы эколога Евгения Витишко и оставил без изменения решение о замене ему условного срока на реальный. Экологу присудили 3 года колонии по известному делу о «порче забора» на так называемой приморской «даче» губернатора Кубани Александра Ткачева.
«Этот приговор является развитием сложившейся в последние годы тенденции фабрикации уголовных дел против активистов-экологов, делающих достоянием общественности незаконные действия чиновников и коммерсантов, – заявил на эту тему директор WWF (Фонда дикой природы) России Игорь Честин. – В отличие от убийц и казнокрадов, зачастую отделывающихся штрафами, экологов преследуют всерьез».
Эту информацию о решении суда подтвердил 12 февраля в разговоре со мной и один из сочинских активистов «Эковахты» Владимир Кимаев, подчеркнувший, что именно Евгений Витишко планировал в эти дни выступить в Сочи с большим докладом по экологическим проблемам Олимпиады.
Бурановские бабушки с удовольствием общаются с китайскими телевизионщиками
Увы, эта тема оказалась «мелкой» для многих российских СМИ, аккредитованных на Олимпиаде. Как, впрочем, и сообщения о том, что в нынешние выходные общественные активисты Сочи пытаются (и, похоже, безуспешно) провести митинг по городским социально-экономическим проблемам в Хостинском парке. Кстати, на территории, заранее официально определенной российскими властями для проведения различных протестных акций во время зимних Олимпийских игр.
Часть моих коллег – российских журналистов считают, что писать обо всем этом не стоит, потому как Олимпиада – это праздник спорта, «а не повод для политического пиара». Кое-кто идет дальше и называет активистов, подобных Витишко и Кимаева, «экологическими рэкитерами», которые вовсе не озабочены реальным решением проблем, а просто «шантажируют местную власть», причем – «на деньги Запада».
Я не берусь выносить вердикт относительно экологического конфликта в Сочи, но, согласитесь, сама проблема имеет отношение если не непосредственно к Олимпиаде, то социально-политическим процессам, связанным с нею. Стоит ли тогда обходить ее стороной?
В эти дни столица зимних Олимпийских игр стала столицей мировых новостей. Достаточно напомнить, что грандиозную церемонию открытия Олимпиады на арене «Фишт» посмотрели примерно 3 миллиарда человек. И, по мнению многих обозревателей, это мировое шоу затмило все те «мелкие шероховатости», о которых накануне много писала зарубежная пресса.
Конечно, на фоне сделанной огромной работы, когда практически на пустом месте были построены приморский и горный олимпийский кластеры, какие-то мелочи действительно казались, не стоящими даже упоминания. И я думаю, в каждом конкретном случае надо говорить о степени объективности и честности конкретного журналиста, потому как известно, что при желании из мухи всегда можно сделать слона и наоборот.
Но с другой стороны вот представьте себе такую ситуацию. Вы совершаете довольно утомительный трансатлантический перелет с несколькими пересадками и добираетесь наконец вечером до своего номера в отеле. Но уже буквально на его пороге вам с милой извинительной улыбкой говорят, что номер пока не готов и предлагают погулять несколько часов. Через несколько часов вы снова оказываетесь на пороге, видите в своей комнате электрика, вешающего люстру. Затем электрик уходит, свет в комнате появляется, но при этом телевизор и телефон так и не работают, а обещанный беспроводной Интернет и подавно.
Популярный российский певец Олег Газманов, заядлый олимпийский болельщик
Примерно так и получилось у одного из моих нью-йоркских коллег. И он упомянул обо всем этом в одном из своих первых сочинских репортажей. Назвать этого человека очернителем? Я бы воздержался от таких оценок. Тем более, что позже мне довелось читать его интервью с американскими хоккеистами и хоккеистками, которые с удовольствием рассказывали о своей беседе с президентом Путиным и вообще наперебой хвалили хозяев за прекрасные условия для проживания спортсменов.
Или взять другую тему – ситуацию с соблюдением прав сексуальных меньшинств. «Голос Америки» недавно рассказывал, что за последний месяц владелец единственного сочинского гей-клуба «Маяк» Андрей Таничев и сотрудники клуба дали около двухсот интервью корреспондентам со всего мира. Причем чаще всего за интервью обращались американские журналисты.
В России склонны объяснять это тем, что, дескать, «враждебная» американская пресса действует «по команде» с целью «опорочить Олимпиаду». Но, на мой взгляд, это слишком упрощенное представление. На самом деле объяснение лежит в другой плоскости: тема однополых браков, защиты социальных прав людей нетрадиционной ориентации очень остро стоит сейчас в США. Известно, что в половине американских штатов такие браки до сих пор официально не признаются, в тоже время федеральное правительство (это совсем недавно подтвердило министерство юстиции) хочет взять под защиту этих граждан, когда речь об общефедеральной юрисдикции. В общем, не удивительно, что в таких условиях любая дискриминация или спорные законодательные вопросы, связанные с этой проблемой, привлекают внимание американской прессы. И, возможно, без перебора, без предвзятости здесь не обходится.
Но с другой стороны давайте представим, а как бы повели себя в подобной ситуации российские корреспонденты в США, если бы, предположим, речь шла о какой-то проблеме, которая очень остро обсуждалась бы в этот момент в их собственной стране?
Конечно, в каждой стране у прессы своя специфика и свои стереотипы. Моя коллега из Австралии с иронией написала мне в Фейсбуке, что у них в телеэфире главной новостью начала Олимпиады было выступление национальной спортивной звезды сноубордистки Торы Брайт. Дескать, вот-вот она завоюет все золото. Страсти накалялись. С этого начинались и заканчивались трансляции, как будто бы кроме этого в Сочи вообще ничего не происходило. Но после первого, не очень удачного выступления действительно умницы-красавицы Торы, пыл репортеров несколько поутих и сообщать им стало уже как-то и не о чем.
Дед Мороз в гостях у олимпийской прессы
Конечно, главное, о чем сейчас пишут, что снимают аккредитованные в Олимпийском пресс-центре журналисты – это спорт, спорт и еще раз спорт. Хотя некоторые телевизионщики в частных беседах намекали, что главное, ради чего они приехали сюда, так это для того, чтобы не пропустить «какое-то чрезвычайное происшествие». Что ж, настоящие репортеры, должны быть всегда готовы ко всему, но вот такое «ожидание» пусть уж останется уже на их совести.
А что касается олимпийских тем, связанных коррупцией, с качеством, себестоимостью и сроками возведения олимпийских объектов, то, по словам уже российских журналистов, у них уже чешутся руки написать обо всем этом. Однако, добавляли мои собеседники, сейчас, когда Россия впервые принимает у себя олимпийцев со всего мира, писать об этом было бы «непатриотично». Правда, лично я не очень уверен, что многим моим коллегам удастся действительно написать правду о том, как строились олимпийские объекты, если на это не будет дано благословения свыше…
В этой связи нелишне напомнить последнее заявление Нины Огняновой, координатора международного Комитета по защите журналистов, которая ожидает усиления репрессивных мер по отношению к СМИ и правозащитникам по окончании нынешних игр, в первую очередь к тем, кто допускал критику путинской Олимпиады.
«МОК и иностранные гости покинут страну, и можно будет ожидать еще более печальных последствий. Это – главное опасение», – подчеркнула Огнянова.
Не хотелось бы, чтобы эти слова оказались пророческими, но пока последние факты, связанные с репрессиями против того же «Дождя» или с заключением под стражу кубанского эколога Евгения Витишко, не внушают особого оптимизма.
В завершении хочу поделиться еще одним наблюдением. Вскоре после старта Олимпиады, на пресс-конференции в Сочинском медиа-центре, выступил… Дед Мороз. Журналисты задавали ему вопросы и как сказочному персонажу, и как реальной национальной знаменитости. Разговор получился веселый и непринужденный. И вот в конце журналисты, и зарубежные, и российские, в шутку пообещали зимнему волшебнику, что будут вести себя на Олимпиаде хорошо.
Но Дед Мороз, выдержав небольшую паузу, вдруг совершенно серьезным голосом ответил: «А не надо вести себя хорошо или плохо. Надо вести себя по совести». Что тут добавить?
А где же мужчины?
«Вас приветствует компания “Аэрофлот” – официальный перевозчик 22-х зимних Олимпийских игр в Сочи».
С этой фразы на борту авиалайнера в международном аэропорту имени Даллеса в пригороде Вашингтона началось моя долгая дорога в олимпийский Сочи. По иронии судьбы вскоре после этого приветствия на борту авиалайнера извинительный голос старшей бортпроводницы добавил, что в течение десяти часов полета до Москвы видеосистема в пассажирском салоне экономкласса работать не будет. Мол, просим прощения за временные неудобства.
Насколько они временные, вопрос спорный. Мне тут же вспомнилось, что почти год назад на таком же трансатлантическом рейсе этой же авиакомпании видеосистема тоже не работала. И всю дорогу мы, пассажиры, «изучали» маршрут и характеристики воздушной трассы: высота, скорость, дальность, температура за бортом и т.п.
А ведь по логике самопиара «официального перевозчика» можно было бы, наоборот, за время долгого полета показать познавательные видеофильмы о Сочи, олимпийские видеоролики с участием спортивных звезд. Почему нет? Уже после прилета в Шереметьево я поделился своими соображениями с одной из стюардесс. Ответом мне была обворожительная улыбка «воздушной принцессы», после которой обычно мужчина-пассажир забывает обо всех своих «мелких претензиях».
Девушка рассказала мне, что совсем скоро будет приобретено то ли новое видеооборудование, то ли новый самолет и все пожелания любимых пассажиров будут учтены.
В общем, мне ничего не оставалось делать, как поверить в это светлое будущее. Но как говорится, дорога ложка к обеду. Когда я буду покидать Сочи – Олимпиада уже закончится.
В ожидании олимпийского огня
Уже в международном терминале «Шереметьево», несмотря на минус 30 «за бортом», я почувствовал близкое дыхание Сочи: олимпийская реклама и символика, олимпийские улыбки сотрудников, встречающих транзитных пассажиров, и, конечно, олимпийские меры безопасности. Причем, чем дальше на юг, тем своеобразнее, так сказать с местным национальным колоритом. Например, в Краснодарском международном аэропорту, куда тоже прибывают туристы, направляющиеся затем в Сочи, я стал свидетелем такого эпизода.
Полицейская овчарка добросовестно обнюхала дорожную сумку одного из пассажиров, а затем села рядом. Честно говоря, внешний вид этого парня (даже не помню, откуда он взялся) мне самому показался подозрительным: недельная небритость, неопрятная дорожная куртка поверх такого же спортивного костюма. В общем, мужчину начали досматривать. Причем делать это стали прямо тут же – в центре зала, рядом с десятками зевак, ожидающих получения багажа на электротранспортере.
Занимался этой процедурой наряд полиции, усиленный двумя дюжими молодцами – кубанскими казаками. Правда, при этом один из казаков, надо понимать выполнявший роль «народного дружинника», демонстративно отошел в сторону, отвернулся, снял папаху, облокотился на стойку информации и изобразил на лице вселенскую скуку. А один из полицейских – тоже, видимо, в порыве «служебного рвения» – стал поодаль и сунул руки в карманы. Вспомнилось, как в подобных случаях напрягается любой американский полисмен, и рука его машинально ложится на кобуру. Честно говоря, такая ковбойская привычка в Америке подчас раздражает. Но руки в карманах скучающего стража порядка при досмотре вещей – это, пожалуй, еще более опасная крайность. Как впрочем, и ситуация, когда вызвавший подозрение пассажир при досмотре сам роется в своих вещах. Пойди разбери, что он оттуда вытащит и как поведет себя дальше…
Конечно, я был далек от того, чтобы делать публичные замечания российским полицейским. Но вот казаки – они же представители так сказать общественности, современный вариант «народных дружинников». Поэтому на выходе, получив багаж, я все-таки поделился своими наблюдениями гостя Олимпиады с казаком в новенькой с иголочки бекеше и со звездочками на погонах. Видимо, он и был старший местного казачьего дозора.
– Ну, вот каждое утро проводим инструктаж, – вздохнул «казачий дружинник», – но пока, видимо, не до всех доходит.
О том, что не до всех (в том числе и до безалаберных туристов) «доходит» я смог убедиться позже. Но сначала несколько слов о Краснодаре.
В этом городе я стал очевидцем двух редких событий. Во-первых, в столицу Кубани (а это последняя остановка перед Сочи) прибыл из соседней Адыгеи олимпийский огонь. Это событие было давно ожидаемым и к нему многие месяцы готовились власти. Но с ним совпало другое, неожиданное – на Кубань пришла снежная зима. Событие это не частое для южного Краснодара, но все-таки не экстраординарное. И к нему, похоже, краевой центр, оказался совсем не готов. А тут еще ледяной дождь повалил деревья. Начались веерные отключения электричества в жилых районах, проблемы с городским освещением и со связью. Городские дороги превратились в заснеженную целину, потому как, по местным сплетням, «все силы были брошены в Сочи».
Полиция
Уже не знаю, насколько эта отговорка справедлива, местные власти в России – тоже мастера переводить стрелки на Москву, на «команды сверху». Но вот только в этом краевом центре, где и так в будни транспортные пробки покруче, чем в столичном Вашингтоне, нагрянувшие холода и снегопады привели к очередному транспортному коллапсу. А тут еще свалился на голову горожан олимпийский огонь.
Движение на многих улицах было перекрыто. Иногородним водителям не рекомендовали в этот день въезжать в город. Зато по улицам громыхали комбайны, сопровождавшие олимпийский факел. Тысячи студентов, а также школьников, прибывших по просьбе учителей вместе с родителями, изображали спортивные восторги и размахивали флажками, пытаясь согреться. Насколько искренними были эти восторги, я смею судить только на основании общения со случайными прохожими, а также по личным наблюдениям. Увы, мои собеседники говорили об очередной «обязаловке». Мне, например, бросилось в глаза, что сразу после того, как был зажжен огонь на главной городской площади, народ повалил по домам, не дожидаясь начала праздничного концерта.
Предвижу упреки за якобы «американский снобизм». Но простите, но я действительно не понимаю, зачем тратить уйму бюджетных денег на проезд комбайнов по городу, на хороводы на вокруг олимпийской «газовой зажигалки» в российской глубинке, на закупорку и без того забитых городских магистралей? Какое это имеет отношение к спортивному празднику? И разве праздник состоит в том, чтобы сотням тысяч людей создать транспортные проблемы? Наконец, не лучше было бы брошенные на эту показуху деньги налогоплательщиков потратить на уборку улиц, на ликвидацию последствий стихии – вспомним классический совет по борьбе с разрухой булгаковского профессора Преображенского?
В общем, вслед за олимпийским огнем я отправился в Сочи. Но путь оказался неблизким. Много раз я видел рекламу, что в Сочи из Краснодара ходит прямая электричка. Да что там, ездил на ней еще полтора года назад тогда еще в предолимпийский Сочи. Увы, на этот раз все оказалось хлопотнее. Во-первых, вокзальная площадь была наглухо закрыта для автотранспорта. Народ с чемоданами топал по нечищеным заснеженным переулкам метров триста. Личный автотранспорт и такси на площадь уже не пускают больше месяца. А когда пустят? Только после закрытия Паралимпийских игр, нехотя отвечают на один и тот же вопрос местные стражи порядка.
Электричка в соседний Сочи сейчас ходит несколько раз в день, но с двумя пересадками. Расстояние в 280 км она преодолевает за 6 часов. Причем в прибрежном Туапсе пересадки надо ждать 40 минут. Первая остановка в предгорном Горячем Ключе короче. Но там не обошлось от небольшого дорожного приключения. Заходя в вагон, я обратил внимание на большой черный рюкзак, небрежно брошенный на одно из соседних сидений. Полюбопытствовал у окружающих: а кто хозяин, собственно говоря? Все только пожимали плечами. Потом какая-то девушка, первая севшая в вагон, сказала, что видела, как в электричку заскочил какой-то парень в бандане (единственная примета), бросил рюкзак и вышел на перрон. Наверное, покурить.
Дышите глубже – подъезжаем к Сочи
Мои попутчики выглянули на перрон. Он был пуст. Ситуация становилась нервозная, а тут еще какой-то ухарь, несмотря на возражения соседей, взялся ощупывать и взвешивать на глазок этот рюкзак. Да еще крикнул на весь вагон: «Какой тяжелый! Туда что кирпичей напихали?» В общем, вызвали наряд полиции с собакой. Та сразу же, от греха подальше, попросила всех пассажиров перейти в соседние вагоны.
Уж не знаю точно, чем закончилась эта история: нашелся хозяин рюкзака или забытую вещь полиция изъяла. Но вот только несколько беспокойных минут ожидания эта история каждому из нас прибавила. Мой сосед в электричке, Сурен, бывший тоже свидетелем всей этой антитеррористической активности, оказался коренным сочинцем, да и еще строителем олимпийских объектов. Оказалось, что он возвращается из Краснодара, куда привез на вынужденные каникулы своих детей-школьников.
– Пусть побудут подальше от Олимпиады, – заметил он, – от греха подальше…
Дальнейшее объяснение было банальным. Сурен работает водителем на олимпийских объектах, жена – волонтер на играх. Дети просто оказывались предоставленными сами себе на несколько недель, пока в школе отменили занятия.
Впрочем, Сурен считает, что Олимпиада – это хорошо для его родного города, главное, чтобы всю созданную спортивную инфраструктуру не забросили после игр.
– Чтобы там не говорили, но сделано очень много, И в Адлере, и в Красной поляне… – пояснил мой случайный попутчик. – Да, что я вас агитирую. Скоро сами все увидите.
…После пересадки в Туапсе наша электричка, наконец, заговорила и по-английски: по громкоговорителю стали объявлять остановки: Next station is… Кстати, особенно экстравагантно смотрелось написанное на полустанке по-английски название одной из станций: Sovkhoz. А Сочи после заснеженных перевалов встретил нас теплой для февральской России погодой – плюс 10 по Цельсию. Город грелся на солнышке, улыбался туристам и наводил последний праздничный глянец. Правда, часть жителей и гостей олимпийской столицы считают, что речь идет не о легком глянце, а об авральном заделывании дыр. Впрочем, это уже другая история.
Вадим Массальский, Сочи
Вадим Массальский – репортер, редактор, ведущий видеопрограмм Русской службы «Голоса Америки». Журналистикой занимается тридцать лет. Работал в Москве, в Краснодарском крае, Мурманской области. С 2005 года сотрудничает с «Голосом Америки». Автор документальных фильмов, цикла повестей, очерков и рассказов. Выпускник международной программы стипендий Фонда Форда. Защитил магистерскую диссертацию на факультете журналистики МГУ по теме: «Русская служба «Голоса Америки: от Радио до Интернета. Опыт конвергенции». С 2013 года живет в Вашингтоне.