Фото АР

Первого апреля начался весенний призыв в российскую армию, которая находится сегодня, несмотря на два десятилетия реформ, не в лучшем состоянии. Проблем очень много, однако, как считают в Кремля, реформу можно считать завершенной. Президент Дмитрий Медведев объявил объявил об этом в марте на расширенной коллегии Минобороны. Начатая в 2008 году, реформа вооруженных сил стала самой масштабной за всю постсоветскую историю и одним из приоритетов государства. За это время численность российской армии сократилась с 1,2 млн до 1 млн человек.

Война с Грузией показала болевые точки и недостатки ВС РФ. В конечном итоге, на мой взгляд, реформа не принесла желаемых результатов, так как изначально она не была продумана и ориентирована на парирование будущих угроз. По сути, трансформация ВС проводилась без ясности в вопросе о том, против какого противника российской армии, в случае необходимости, придется воевать. К примеру, военная организация российских сухопутных войск не отвечает конвенциональным угрозам малой интенсивности, стоящим перед страной (терроризм, повстанческие движения), которые в основном исходят с юга.

Но Росси угрожают не только исламистские силы в регионе. Соседний Китай также занимается наращиванием своей военной мощи, что должно заставить Россию в срочном порядке укреплять оборону в Сибири и Азии.

Однако, в своей статье, опубликованной в феврале, премьер Владимир Путин, который в мае станет президентом в третий раз, четко определил совсем иные приоритеты российской армии – наращивание сил стратегического сдерживания, то есть ядерной триады – это наземные комплексы, ракетные, прежде всего, стратегическая авиация и подводные лодки. Я считаю, что эти силы направлены на отражение несуществующих угроз, якобы исходящих со стороны Америки. Кстати, США и их союзники по НАТО сокращают военные расходы, в то время как Россия их увеличивает. В той же статье Путин упомянул и класс высокоточных и дальнобойных крылатых ракет, которые сегодня активно применяются на Западе и в Соединенных Штатах и вспомнил об успешных испытаниях российских крылатых ракет, прежде всего, авиационного базирования.

А тем временем многие системы вооружения России морально устарели или выработали свой ресурс. России будет необходимо потратить около 800 миллиардов долларов за 10 лет, причем часть этих денег пойдет на закупку оружия у того же Запада. Владимир Путин объяснил это тем, что что правительство хочет помочь российской оборонной отрасли, однако считает «недопустимым, чтобы армия стала рынком сбыта для морально устаревших образцов вооружений, технологий, причем оплаченных за государственный счет». По словам Путина, закупки западных вооружений помогут «быстро решать неотложные задачи в сфере обороны и стимулировать национального производителя».

Несколько лет тому назад российское правительство уже пошло на беспрецедентный шаг для того, чтобы залатать прорехи в российском военном потенциале, закупив военную технику на Западе. На самом деле, это было продиктовано тем, что российская военная промышленность не уделяет достаточно внимания инновациям и контролю качества. Многие оборонные компании не в состоянии проектировать и серийно производить современные образцы вооружений без перерасхода средств и отставаний от графика.

В этих условиях закупки военной техники у стран Запада намного выгоднее. Самой известной такой сделкой стал подписанный в июне 2011 года контракт на 1,7 миллиарда, предусматривающий приобретение для российского флота двух универсальных десантных кораблей-вертолетоносцев класса «Мистраль» французской постройки. Россия также закупает во Франции индивидуальные боевые системы, танковые тепловизоры, снаряжение для мотопехоты и транспортные средства. Кроме того, Россия намерена закупить десятки легких вертолетов у компании Eurocopter.

Однако, вряд ли такие закупки помогут «стимулировать национального производителя».

Оборонная отрасль России страдает от коррупции, которая съедает существенную часть расходов на оборону. В прошлом году главный военный прокурор Сергей Фридинский заявил, что около пятой части всех государственных денег, выделяемых на закупки нового оружия, расхищается.

Еще одной проблемой российской армии, которая стала следствием реформы, является

кадровый состав. Реформа привела к деорганизации армии: к массовому уходу специалистов, потере лучших офицерских кадров, деградации офицерского корпуса, т.е. фактически к развалу боевого управления. В ходе последней реформы были сокращены шесть из каждых десяти офицеров, распущены девять из десяти существующих армейских подразделений и введен двухлетний запрет на набор новых кадетов в военные академии.

Трансформация структурных подразделений уже привела к неэффективному командованию и проблемам в области разведки и логистики. По сути, Россия добровольно потеряла одну из по-настоящему профессиональных каст армии – мичманов и прапорщиков, которых должны заменить «профессиональные» сержанты и старшины.

Министерство обороны России, скорее всего, еще не скоро осуществит планы по обучению и поддержанию в боевом состоянии резервных формирований. Пока это только проект, хотя во многих случаях гражданские лица смогут заменить военный персонал – от поваров до врачей.

Все это позволяет сделать вывод, что последняя российская реформа вооруженных сил, мягко говоря, не принесла ожидаемых результатов. Правительство на деле не смогло обеспечить ее адекватное финансирование реформ. А планы по созданию Национальной гвардии, на мой взгляд, к перетягиванию бюджетного одеяла на нужды защиты режима, а не на укрепление обороноспособности государства.

Ариэль Коэн, ведущий эксперт Фонда «Наследие» по проблемам России, Евразии и международной энергетической политики.

Фото АР

Руководство Сирии согласилось с планом мирного урегулирования в стране, предложенным спецпредставителем ООН и Лиги арабских государств по Сирии, бывшим Генсеком ООН Кофи Аннаном. Однако это не говорит о том, что ситуация стабилизируется. Государственный секретарь США Хиллари Клинтон в заявлении в связи с решением Асада принять план, отметила, что судить о его искренности можно будет только по делам, а не по словам, передает Associated Press.

Скорее всего, согласие Асаада – способ выиграть время, чтобы собраться с силами перед новым этапом борьбы с повстанцами. Хотя при выполнении условий сторонами конфликта, миссия Аннана действительно могла бы стать для Сирии шансом избежать затяжной гражданской войны.

Существует два сценария развития событий в Сирии в ближайшем будущем: сценарий номер 1 – Асад останется у власти, и сценарий номер 2 – его режим будет свергнут. Второй сценарий более вероятный, я бы оценил его вероятность в 80 %.

На мой взгляд, свержение режима Асада, что скорее, всего произойдет уже в 2012 году, и затронет сразу несколько стран региона – Турцию, Ирак, Ливан, Израиль и Иорданию. Учитывая всю сложность религиозной и политической системы в Сирии, можно предположить, после свержения режима страна надолго погрузится в кровавое противостояние между суннитами и алавитами. Вооруженный конфликта разрушит этническую мозаику в Сирии, и сотни тысяч суннитских бойцов получат контроль над центральными городами страны, в то время как алавиты отступят и будут защищать свои анклавы.

При этом еще более тревожным представляется будущее христиан, в том числе друзов и армян, живущих в Сирии. Сегодня, по данным ООН, миллион сирийцев уже нуждаются в гуманитарной помощи, а свержение Асада может привести к появлению миллионов беженцев. Сегодня Израиль беспокоит вопрос, какое количество алавитов, друзов, исмаилитов, христиан могут попытаться пересечь границы в случае начала гражданской войны.

Ситуация осложняется еще и тем, что режим Асада, скорее всего, не сдастся без боя. Сирийская армия обладает опытнее, к примеру, ливийской, обладает более современным оружием и техникой, по большей части, кстати, российского производства. Правда, с каждым днем в условиях санкций режим слабеет.

Нельзя также не учитывать и тот факт, что арабские страны в своем большинстве выступают за свержение Асада, а западные союзники рассматривают варианты оказания помощи повстанцам, например, предоставление им средств связи. Такого рода шаги могут привести и к поставкам оружия, например, через Турцию, причем возможное повторение ливийского сценария тоже станет международной проблемой.

При этом сценарии в уязвимом положении окажется и Иран, который поддерживает Асада, и Ливан, по сути, полностью зависящий от Сирии.

Турция, которая выступает сейчас против Асада, очевидно, тоже сделала ставку на свержение правящего режима. Анкара не хотела бы, чтобы в случае падения режима в Дамаске все лавры достались арабским странам Персидского залива и Западу. Турция намерена сделать все, чтобы в разы увеличить свое влияние в регионе.

Израиль, несмотря на то, что Дамаск до сих пор не подписал мирного соглашения, опасается прихода к власти в Сирии радикальных исламистов. Ситуация на границе двух государств оставалась спокойной на протяжении многих десятилетий. Если режим Асада падет, равновесие будет нарушено, и сегодня никто не может предсказать, как поведут себя новые сирийские власти.

Что касается России, то, учитывая российские интересы в регионе, Кремлю придется налаживать отношения с силами, которые придут к власти в Дамаске. Понимая большую вероятность именно такого сценария развития событий, в середине марта, после блокирования резолюция Совбеза ООН, Москва все же поставила подпись под заявлением Совбеза по Сирии.

Есть и еще один сценарий развития событий, который мне представляется менее вероятным. В том случае, если Асад все же подавит сопротивление оппозиции, опасность дестабилизации региона и активизации суннитских террористических группировок в Сирии резко возрастет.

Сопротивление исламистского подполья будет продолжаться. Некоторые предпосылки к такому развитию событий есть – силы оппозиции в Сирии очень разобщены, что ослабляет протестное движение в силу внутренних разногласий и отсутствия лидера. При таком развитии событий, можно предположить, что напряженность в регионе будет нарастать: Москва и Тегеран продолжать поддерживать режим Асада перед лицом нарастающих санкций и углубляющейся международной изоляции Дамаска.

Ариэль Коэн, ведущий эксперт Фонда «Наследие» по проблемам России, Евразии и международной энергетической политики.

Фото AP

Москва постоянно выступает против базирования систем противоракетной обороны США и НАТО в Европе, утверждая, что эта программа каким-то образом может нанести ущерб безопасности России. Представители президента и правительства требуют, чтобы США предоставили юридические гарантий безопасности, что их ПРО не направлена против России. Программа, официально известная как Европейский поэтапный адаптивный подход – EPAA, включает в себя четыре этапа: Этап 1 (срок до конца 2011), предусматривает развертывание наземного радара AN/TPY-2 и кораблей ВМФ США, способных действовать в рамках системы ПРО Aegis, оснащенных уже испытанными перехватчиками SM-3 Block IA. Этот этап развертывания уже ведется.

Фаза 2 (2015 год) будет включать развертывание более мощной версии перехватчика SM-3 (Block IB), с добавлением наземного объекта ПРО, который согласилась разместить у себя Румыния, чтобы расширить территорию, защищенную от ракетных угроз ракет малой и средней дальности. Переговоры по соглашению о базировании идут полным ходом, и Соединенные Штаты и Румыния объявили о совместном выборе места в мае 2011 года.

Если первые два этапа вызывали не так много возражений со стороны Кремля, а вот третий и четвертый этапы сильно беспокоят Кремль. «Ситуация совершенно меняется при реализации третьего и четвертого этапов создания системы противоракетной обороны … Это реальная угроза нашим стратегическим силам ядерного сдерживания (СЯС)”, – заявил генерал-лейтенант Андрей Третьяк, начальник Главного оперативного управления Генерального штаба РФ.

Третий и четвертый этапы включают развертывание более совершенного перехватчика SM-3 (Block IIA), а также добавление второго наземного объекта с ракетами SM-3, который в октябре 2009 года согласилась разместить у себя Польша. Ну а далее, после испытаний, США намерены развернуть перехватчик SM-3 Block IIB, чтобы усилить способность противодействовать ракетам средней и промежуточной дальности и потенциальным будущим угрозам применения МКБР против Соединенных Штатов с Ближнего Востока. Вот такая сложная, многослойная система.

Россия крайне болезненно воспринимают все планы по EPAA, считая, что сокращение стратегических наступательных вооружений (СНВ), в первую очередь в рамках Договора СНВ-3, и развертывание системы ПРО США необходимо рассматривать во взаимосвязи.

Россия настаивала на отражении такой взаимосвязи в преамбуле договора, пытаясь использовать новый СНВ в качестве средства для ограничения разворачивания противоракетной обороны США в Европе. Москва также неоднократно угрожала выйти из Договора, если США не изменят своего плана по ПРО.

«Все наши военные специалисты убеждены, что предлагаемая конфигурация европейского противоракетного щита нарушит стратегический паритет в мире», заявил недавно президент России Дмитрий Медведев.

Однако на деле даже невоенному специалисту ясно – ПРО США не является угрозой для российских сил сдерживания. Также, как неверно обвинять НАТО в отсутствие прозрачности в отношении системы ПРО.

Соединенные Штаты открыто заявили о возможностях своих систем противоракетной обороны. Во время недавнего визита в Москву замгоссекретаря США Эллен Таушер даже выразила готовность предоставить России технические данные ракет-перехватчиков морского базирования SM-3, которые должны стать основой ЕвроПРО. Видимо, в Вашингтоне рассчитывали таким образом убедить Кремль, что американские перехватчики не способны сбивать российские баллистические ракеты.

Однако и это не повлияло на позицию Кремля. По мнению некоторых американских чиновников, препятствия в сотрудничестве США и России противоракетной обороны носят политический характер, высказывались надежды, что все может измениться после президентских выборов в России.

Я не думаю, что это произойдет. Владимир Путин, новоизбранный президент России, недавно заявил: «Да, у нас есть спор по поводу системы ПРО и как она должна развиваться, но это не вчера началось. Что касается выстраивания наших дальнейших отношений по ПРО, они (США) не хотят с нами серьёзно разговаривать». Данное высказывание позволяет предположить, что возвращение Путина в Кремль сделает переговоры по ПРО еще более трудными.

Через двадцать лет после окончания холодной войны Россия, по-видимому, так и не преодолела мышления, сформированного эпохой теории «гарантированного взаимного уничтожения» (MAD). Увы, Москва по-прежнему считает Вашингтон своим главным противником, при том, что не существует ядерного паритета между, к примеру, Вашингтоном и Парижем, или Пекином и Лондоном, однако при этом никто ни у кого юридических гарантий не требует.

На мой взгляд, противодействие России американской ПРО основано на желании сохранить равновесие для того, чтобы держать мирное население «главного противника» в заложниках. Если Вашингтон ограничит американскую систему противоракетной обороны в Европе исключительно в соответствии с пожеланиями России, то Соединенные Штаты станут более уязвимы для угрозы со стороны Северной Кореи и будущих иранских ракет большой дальности, а также случайных запусков. А это неприемлемо для любой администрации США – демократической или республиканской.

Ариэль Коэн, ведущий эксперт Фонда «Наследие» по проблемам России, Евразии и международной энергетической политики.

Фото AP

Неожиданный визит главы Пентагона Леона Панетты в Кыргызстан на этой неделе имел вполне определенную цель – обсудить с правительством будущее одного из важнейших транзитных пунктов для коалиции в Афганистане. Однако, из комментариев кыргызской стороны не совсем ясно, какова будет судьба Манаса после 2014 года. Tак что, скорее всего, торг продолжится.

Транзитный центр в Манасе критически важен для Северной сеть поставок (Northern Distribution Network) через которую обеспечиваются американские войска в Афганистане, – привел слова Панетты вебсайт Пентагона. Оно и понятно, Северная сеть поставок (NDN) несет ответственность за доставку до 40 процентов грузов для НАТО, тогда как примерно треть идет через Пакистан, а остальное доставляется воздухом напрямую. А база в Манасе является одним из главных логистических центров в Северной сети снабжения американских вооруженных сил в Афганистане. Она также обеспечивает около трети дозаправок в воздухе самолетов антитеррористической коалиции. Для США база в Манасе стала особенно важна после того, как поставки грузов для американской коалиции через Пакистан, которые и без того все время были под угрозой нападения и саботажа, оказались заблокированными в результате нападений исламистов.

Я считаю, что закрытие базы после истечения в июле 2014 года срока аренды создаст для Пентагона массу проблем тылового и транспортного характера. Если ничего не изменится в планах Администрации, в 2014 г. предстоит вывести десятки тысяч американских военнослужащих. Переправлять войска домой из Афганистана удобно и наиболее выгодно, используя существующий механизм – когда между Афганистаном и Манасом летают военнo-транспортные самолеты, а далее полеты выполняет уже коммерческая авиация.

А пока транзитный центр в Манасе, который по соглашению базируется в Кыргызстане до 2014 года, в очередной раз стал предметом торга со стороны Бишкека, как, впрочем, и все последние 11 лет. Власти Кыргызстана ранее не раз угрожали США закрытием базы, после чего к делу приступали американские делегации, которые каждый раз договаривались о новой цене за аренду. Если в 2001 году, когда база была открыта, стоимость ее аренды составляла 15 млн. долл. в год, то в 2010-м Вашингтон выплатил Бишкеку уже 60 млн. долл. Аренды, и 110 млн. – в рамках соглашения по сотрудничеству.

Однако, новый президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев, заявил http://bit.ly/z0jm7g, что после 2014 года в гражданском аэропорту «Манас», не должно быть больше иностранных военнослужащих, то есть какой-либо базы вообще. Подоплека заявлений мне очевидна – Россия, похоже, хочет добиться свертывания американского военного присутствия и усилить собственное влияние в регионе.

Однако пытаясь всячески посодействовать скорейшему выводу американской базы, Россия предложила свой аэропорт под Ульяновском в случае закрытия ЦТП в «Манасе». В соответствии с новым планом, военные самолеты будут вылетать из Кабула, пролетать над территорией Центральной Азии и приземляться примерно через 3 тысячи километров в Ульяновске. Тогда американские денежки потекут не в далёкий Бишкек, а в Москву.

Однако у меня возникает вопрос: насколько можно полагаться на Россию, учитывая неоднократные угрозы со стороны российских чиновников по поводу транзита через территорию России? Не создаст ли это препятствия для осуществления американских планов вывода войск из Афганистана в 2014 году? Думаю, поэтому, несмотря на видимую категоричность заявлений Атамбаева, американская сторона продолжает настаивать на дальнейших переговорах.

Я считаю, что Бишкеку крайне невыгодно разрывать военное сотрудничество с США. После 2014 года, когда в Афганистане останутся только американские военные советники, проамериканское правительство окажется под натиском радикальной исламистской группировки Талибан. В этом случае по угрозой могут оказаться такие страны Центральной Азии, как Кыргызстан и Таджикистан, если им придется полагаться только на собственные силы. Не думаю, что стоит полагаться в этом случае на Россию, а вот присутствие тут американских военных очень пригодилось бы Бишкеку.

В то же время, по большому счету, США могут не особо беспокоиться на счет переправки грузов из Афганистана в Штаты. Американцы смогут сохранить базу за собой, формально выполнив требование, что на территории гражданского аэропорта не должно быть солдат. Для этого Вашингтону нужно всего лишь обратиться за услугами к частным фирмам по обеспечению, к примеру, к компании Academi (ранее известной как Blackwater). По факту, ее сотрудники не являются солдатами, но, имея за плечами большой военный опыт, они вполне смогут заменить солдат американской армии в Манасе.

Мне думается, что пользу от сотрудничества по Манасу правительство Кыргызстана все таки осознаёт, но нельзя исключить, что из желания угодить Большому брату с севера, Бишкек проигнорирует реальные угрозы, исходящие с юга.

Ариэль Коэн, ведущий эксперт Фонда «Наследие» по проблемам России, Евразии и международной энергетической политики.