Пентагон

Утром 11 сентября я оказался в Пентагоне. В тот момент я собирался отправиться на работу в находящуюся неподалеку оборонную корпорацию. Компания обеспечивает регулярное движение небольших автобусов между Пентагоном и головным офисом, а также несколько миль в сторону от основных пунктов назначения. Из своей квартиры в Пентагон-Сити до парковки здания Пентагона я обычно ходил пешком.

Тем утром я вышел из дома еще до того как услышал новости о самолетах, протаранивших башни-близнецы ВТЦ в Нью-Йоркеа. Я дошел до остановки и отправился в Пентагон на автобусе. Автобус тронулся, как только я вошел, но вдруг на дороге появилась девушка, пытавшаяся нагнать отъезжавший автобус. Водитель остановился, чтобы подобрать пассажира, и затем отправился по своему маршруту через южную стоянку.

Внезапно огромный самолет пересек наш маршрут, буквально у нас на глазах пронесся на очень низкой высоте, и врезался в одну из внешних стен Пентагона. В результате мощного удара и последовавшего за этим ужасающего взрыва в воздух взлетел огромный огненный шар.

Когда автобус проехал мимо места трагедии, мы увидели людей, бегущих в двух направлениях – в сторону и от места крушения. По пути следования нам стали встречаться бригады полиции и пожарных, устремившихся к зданию Пентагона.

Я все еще не могу избавиться от мысли, что бы произошло, если бы водитель нашего автобуса отъехал, не задержавшись, чтобы подобрать опоздавшую девушку? Если бы не те несколько секунд, может, низколетящий самолет, впоследствии врезавшийся в стены Пентагона, задел наш автобус?

Даже сегодня, десять лет спустя, мне все еще сложно описать то, что я испытал в тот день. Здесь и шок и ужас, и желание понять, что же все-таки произошло на моих глазах, и почему, и чувство глубокой скорби о тех, кто погиб и был ранен в тот день, чувство сочувствия их родным и близким.

Несмотря на то, что никто из моих личных друзей не погиб тогда в Нью-Йорке, Вашингтоне или Пенсильвании, я знаю многих людей, чьи близкие пали жертвами террористов в тот день.

Последовавшее за этим решение о военной операции в Афганистане было принято без колебаний, поскольку выглядело наиболее эффективным способом предотвращения новых террористических атак Аль-Каиды на Соединенные Штаты и их союзников в будущем. Внутри США внимание было сфокусировано на необходимости создания нового Министерства национальной безопасности, и повышения эффективности всего разведывательного сообщества.

Создание Министерства национальной безопасности в 2003 году было полезным достижением в сфере усиления защиты США от терроризма. До 2001 года было неясно, какие именно ведомства несут непосредственную ответственность за национальную безопасность. Новое министерство стало третьим по величине американским федеральным органом с годовым бюджетом в 50 миллиардов долларов, и штатом, превышающим 200 тысяч сотрудников.

На мой взгляд, эти бюджетные расходы оправдались.

Значительным достижением стало недавняя ликвидации Осамы бин Ладена. Помимо удовлетворения в связи со свершившемся возмездием, мне представляется символичным то, что он не дожил до десятилетней годовщины трагедии. Уничтожение террориста такого ранга, скорее всего, приведет к существенному сокращению финансирования, а также осложнит террористам вербовку новых боевиков.

Операция по уничтожению бин Ладена также продемонстрировала высокий уровень межведомственного сотрудничества. Благодаря тесному сотрудничеству, армия и разведслужбы США эффективно справились с задачей по обнаружению и устранению террориста №1.

Конечно, одним из величайших достижений в войне против терроризма стало предотвращение новых террористических атак в США, подобных событиям 9/11. Тем не менее, вопрос о том, сумеют ли США и впредь эффективно защищать свою территорию от атак террористов, не снимается с повестки дня.

Я имел возможность провести прошлую неделю в Пекине, где проводил интервью и участвовал в круглых столах с представителями китайских научных и правительственных организаций. Значительная часть дискуссий была посвящена текущим событиям в Афганистане, являющимся объектом пристального внимания со стороны Китая в связи с территориальной близостью этой страны, ее природными ресурсами и историческими связями с терроризмом в регионе и торговлей наркотиками. На основании этих обсуждений и сведений, почерпнутых из иных источников, стало достаточно очевидно, что китайское руководство испытывает, как бы это выразиться, смешанные чувства в связи с планируемым выводом войск США и НАТО из Афганистана. Процесс вывода войск уже начался и, вероятно, будет завершен в течение нескольких лет. Следует также отметить, что в Китае не ожидают, что Россия будет играть лидирующую роль в Афганистане.

Китайские официальные лица высказали общее пожелание о сотрудничестве с Россией, НАТО и другими странами с целью политической стабилизации, общественного прогресса и экономического развития Афганистана. В связи с этим, они хотят, чтобы китайские компании получили доступ к природным ресурсам и экономической инфраструктуре Афганистана.

Представители КНР подчеркивают, что китайское правительство выступает против всех форм терроризма и поддерживает стратегию национального развития Афганистана, которая направлена на ослабление социально-экономических причин терроризма. На международном уровне китайские официальные лица выступают за то, чтобы Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), в которой Китай и Россия играют лидирующие роли, получила некоторое влияние на будущее Афганистана. Вместе с тем, они также выступают за то, чтобы все национальные и международные действия в Афганистане координировало ООН, где Китай и Россия обладают правом вето.

Китайское правительство отвергло предложения НАТО и Афганистана об участии в возглавляемых НАТО Международных силах по обеспечению безопасности (ISAF), созданных для подержания стабильности в стране. КНР также отказалось дать разрешение НАТО на транзит грузов для ISAF (даже невоенного назначения, таких как еда и одежда). Отказ Пекина от поддержки НАТО в Афганистане отражает его опасения по поводу возможного конфликта с Талибаном, что может повредить экономическим интересам китайцев, и обострить проблему мусульманского меньшинства в Синьцзяне.

В целом же, похоже, представители китайских правительственных и научных кругов не слишком разочарованы тем, что войска североатлантического альянса покидают регион. Они винят НАТО в неудаче попыток разгрома талибов, несмотря на растянувшуюся на десятилетие операцию в Афганистане. Кроме того, они весьма критично оценивают способность НАТО решить проблему колоссального роста экспорта наркотиков из Афганистана. Согласно китайским специалистам, имеющие афганское происхождение наркотики и терроризм продолжают распространяться в Евразии, включая Китай и Россию, подрывая стабильность в регионе.

Комментаторы из КНР также высказывают опасения в связи с долгосрочными амбициями США в регионе. Распространенным подозрением является то, что Соединенные Штаты якобы постараются сохранить свое военное присутствие в Афганистане, к западу от Китая – в качестве элемента региональной политики сдерживания, направленной против Китая, и затрагивающей Австралию, Индию, Японию, Тайвань, Вьетнам и другие страны. Подобные опасения со стороны Пекина возрастут в случае, если вывод войск США и НАТО из Афганистана не будет сопровождаться если не выводов, то хотя бы резким сокращения американского присутствия в Центральной Азии.

Тем не менее, хотя большинство китайских стратегов хотело бы, чтобы на определенном этапе американские войска были выведены из Афганистана, они опасаются, что планируемый срок (2014 год) может оказаться преждевременным. Существует реальный страх перед тем, что ожидаемый вывод войск альянса повысит уровень террористической угрозы в странах Центральной Азии. Представители китайских правительственных и научных кругов обеспокоены еще и тем, что нынешние политические потрясения на Ближнем Востоке могут распространиться на мусульманские страны Центральной Азии – регион, еще более важный для Пекина в связи с его территориальной близостью.

Некоторые китайские эксперты полагают, что эти изменения чреваты угрозой безопасности и стабильности их собственной страны, включая увеличение рисков ее энергетическим и экономическим интересам, и даже облегчение деятельности иностранных террористов на китайской территории. Китайские аналитики осознают, что до сих пор на протяжении почти десятилетия вооруженные силы коалиции боролись против боевиков Талибана, Аль-Каиды и других террористических движений, которые ставят целью свержение дружественные Пекину Центрально-азиатских режимов, и поддерживали уйгурских сепаратистов, выступающих за отделение Синьцзяна.

Представители китайского правительства и научного сообщества также обеспокоены тем, что вывод американских и других иностранных войск может сделать китайские инвестиции в Афганистане более уязвимыми перед атаками Талибана или иных экстремистских или преступных групп. В результате нескольких крупных сделок китайские компании могут быстро стать основными инвесторами в Афганистане. Растущий импорт энергии в КНР через Центральную Азию также может стать более опасным.

У меня сложилось мнение, что китайские власти готовы сотрудничать с правительством талибов в том случае, если оно будет уважать растущее экономическое присутствие КНР в регионе, и не станет поддерживать уйгурский сепаратизм в Синьцзяне. Нельзя исключить, что такая позиция Пекина может быть встречена с пониманием и в некоторых странах Запада, при условии, что Китай сможет ограничить поддержку, которую Талибан оказывает международным террористическим группировкам. Можно предположить, что и Россия будет придерживаться схожей политики.

C-300

В последнее время спор Тегерана и Москвы по поводу поставок комплексов С-300, перешел в активную стадию противостояния. Иран подал иск против России в Международный арбитражный суд, в связи с тем, что Москва отказалась поставить Ирану обещанные зенитные ракетные комплексы С-300.

Россия и Иран, несмотря на протесты США и Израиля, подписали этот контракт стоимостью 800 млн. долларов еще в 2007 году. Однако после начала политики «перезагрузки» вектор российской политики несколько изменился, что затронуло интересы Тегерана.

В июне 2010 года Совет безопасности ООН принял четвертый раунд санкций против Ирана в связи с постоянными нарушениями Договора о нераспространении ядерного оружия. Несмотря на то, что зенитный комплекс С-300 конкретно не упоминается в реeстре обычных вооружений ООН, через три месяца после решения Совбеза президент Дмитрий Медведев все же подписал указ, запрещающий не только продажу С-300, но и другие поставки оружия Тегерану. Кстати, Россия вернула иранский взнос в оплату будущих поставок С-300.

Отказ России от передачи С-300 иранцам стал одним из знаковых моментов международных усилий по прекращению ядерной программы Тегерана. Вооружение Ирана системами ПВО С-300 существенно осложнили бы возможные воздушные удары по иранским ядерным объектам со стороны Израиля – традиционного союзника США на Ближнем Востоке, или самих США, если Вашингтон все же решит, что ядерная программа Ирана продвинулась достаточно далеко, чтобы представлять реальную угрозу миру.

Естественно, Тегеран был таким решением Москвы чрезвычайно раздосадован, и сдаваться не захотел. Сегодня Иран надеется, что суд вынесет решение в его пользу. Тем самым Тегеран надеется заручиться правовыми основаниями для того, чтобы настоять на выполнении Россией обязательств по поставкам С-300.

Правда, пока что ничего, кроме “искреннего удивления” от Москвы иранцы не добились. Кремль настаивает на том, что санкции ООН не оставили другого выбора, кроме как отменить продажу системы. На мой взгляд, хотя шаг России был абсолютно правильным, вряд ли этого будет достаточно для решения проблемы завладения Ираном ядерным оружием. В последнее время, сосредоточившись на Афганистане, Ливии, и внутреннем экономическом кризисе, об этой проблеме стали забывать.

Я убежден, что мировому сообществу следует осознать – над проблемой иранской ядерной программы можно и нужно работать сообща, и не последнюю роль в этом процессе могут сыграть США. В первую очередь, усилия мирового сообщества должны быть направлены на воплощение в жизнь многогранной стратегии санкций против энергетического сектора Иран, который питает его ядерные амбиции. Необходимо также сотрудничать и в отстаивании прав и гражданских свобод иранского народа, разоблачая истинное лицо радикального теократического режима.

Поддержка позиции России в вопросе отказа от поставок Ирану С-300 или их эквивалента, также является необходимой частью стратегии.

Ариэль Коэн, ведущий эксперт Фонда «Наследие» по проблемам России, Евразии и международной энергетической политики.